– Ну что, очнулся? А ты и впрямь сделан из камня. Твой друг прокуратор хочет, чтобы именно ты казнил этого мессию. Соглашайся по-хорошему.
Луций медленно осмотрел место, где находился. Это была площадь с высокими колоннами, вдоль которых возвышались деревянные кресты. Площадь оцепили воины.
– Нравится пейзаж? – Маркус подошел ближе и схватил его за грудки. – Знаешь, для кого это?
Но тут пейзаж застыл. Даже пролетавшие мимо птицы замерли в воздухе, словно нарисованные на картине.
– Надеюсь, ты читал Библию, капитан? – подойдя к одному из крестов, спросил Анатас и протянул руку к конструкции, не касаясь ее, но как бы нащупывая невидимую грань между ладонью и деревом.
– Я… я знаю историю, – неуверенно и настороженно ответил Зверев. – К чему ты клонишь? И как это связано со мной?
– Ты мне так и не ответил.
– Да.
– Тогда ты, наверное, слышал о двенадцати учениках. На самом деле их было тринадцать.
У капитана в голове эхом пронеслось слово «тринадцать», а по телу пробежала крупная дрожь.
– Но как такое может быть? Нигде об этом не упоминается, – попытался сглотнуть слюну пересохшим горлом Алексей.
– Правильно, нигде ты этого не найдешь, потому что есть то, чего люди не хотели сохранять в летописях для своих потомков. Когда Иисус умер, тьма снизошла с небес, содрогнулась земля, и только тогда свидетели его кончины поверили, что он и впрямь был сыном Божьим.
– Но где тут связь со мной?!
– Ты был тем, кого не вписали в историю: ты был тринадцатым. Признаюсь, ты раскаялся, но одного раскаянья мало. Поэтому ты и видишь сны, о которых никогда и никому не рассказывал, списывая их на усталость и психологические проблемы.
– Но что я сделал?!
– Ты не только предал, но и убил. Я вижу, ты не осознаешь содеянного. Но я покажу тебе, кто ты.
Алексей сидел рядом с мальчиком, который все время плакал и просил поиграть с ним. Мальчика звали Маркус.
– Ну что ты все время пищишь?! – рявкнул Луций и отвесил ему подзатыльник.
– Луций! – послышался строгий голос отца. – Он твой брат. Ты должен защищать его, а не прописывать ему оплеухи!
– Да, отец, – смиренно согласился он.
Время ускорилось, как на кинопленке: дома дряхлели, на их месте строились новые, лица сменяли друг друга. Действие перенеслось куда-то в леса Германии.
– Мы идем почти месяц, нас никто не преследует и никто не атакует. Это наши земли. Что мы здесь делаем? – врезался в уши повзрослевший и возмужавший голос Маркуса.
Луций огляделся. Он слышал шелест деревьев и вдыхал свежий воздух, от которого кружилась голова. Да, это не Рим с его спертым запахом и каменным лабиринтом улиц. Это Галлия.
– Повстанцы собрали армию, ею командует Бартус. Они разграбили уже несколько вилл, разбили три гарнизона, постоянно перехватывают обозы с продовольствием и грабят наших жителей. Не стоит их недооценивать. Бартус служил Арминию и действует так же, как действовал этот предатель, – ответил Луций.
– Ты взял с собой гвардию, которая должна охранять императора и Рим. Зачем? Сражаться против рабов?
– Это мой легион, Маркус, заруби себе это на носу. Эти воины прошли со мной огонь и воду. А сражаться против рабов намного сложнее, чем против воинов. Раб знает, что его участь – смерть на кресте. Так зачем тратить жизнь впустую, когда можно забрать с собой несколько граждан Рима? Страшен человек, которому нечего терять.
– Но тут нет ничего, кроме леса и сырости.
– Легион! Стой! Принять боевой строй! – прокричал Луций и, привстав на стременах, стал всматриваться в густой туман.
– Что происходит?
– То, что ты хотел. Мы настигли их. Там впереди их лагерь!
– Они ждут нас?
– Да, им некуда больше идти, там их жены и дети! Они будут биться.
– Ха! Может, пошлем парламентера?
– Боюсь, Маркус, они просто отсекут ему голову.
– Так что будем делать?
– У нас есть приказ. Будем атаковать! Рабов нужно наказывать: они должны понимать, что значит противиться воле хозяина.
– Клементий ведет свой легион с востока и нагонит нас через два дня. Может, подождем его? А пока возьмем лагерь в осаду. Зачем терять людей? Они все равно не дадут открытый бой, а превосходство в численности – уже победа.