– Спасибо, конечно, но мне этот мутант-одиночка не нужен! К тебе она пришла, сам с ней и возись! Этот квазимодо не в моем вкусе! – ответил Попов.
– На тебя где сядешь, там и слезешь. Извини, супермоделей как-то не предвидится.
– А как ты хотел в нашей-то жизни? Оно, как говорится, не делай добра, не получишь зла.
– Следователь Зверев! Следователь Зверев! – раздался голос из-за двери.
Алексей аж вздрогнул.
– Да мать ее! Покурить спокойно не даст! И откуда ее нелегкая принесла?
Зверев тяжело вздохнул и, покачав головой, вошел в кабинет с цифрой шесть на дверной табличке.
– Товарищ следователь, я уже все написала, как вы и просили, – проговорила Вероника Афанасьевна.
Капитан молча прошел по кабинету и сел за стол.
– Давайте посмотрим, – Зверев взял у нее заявление.
– Я там все написала! Как он был одет и с кем был в последний раз. Кстати, я там и Васькин Москвич описала, и номер его, так что теперь ищите, – не выдержав тишины, заговорила гражданка Пантелеймонова.
Алексей внимательно прочитал заявление, после чего положил его перед собой на стол и посмотрел на потерпевшую так, будто она была виновата в смерти президента Кеннеди, нашествии татар на Русь, всех революциях сразу и заодно во всех смертных грехах. Минутная тишина повисла в кабинете.
– А что это вы на меня так смотрите?! – вспылила внезапно Пантелеймонова.
– Да так, ничего особенного. Только у меня к вам один вопрос. Маленький такой, пустяковый.
– И какой же? – с гонором спросила женщина.
– За каким, простите меня, фигом, вы написали здесь, что ваша соседка Любовь Николаевна Квашнина занимается самогоноварением с целью спекуляции?! И какого хрена вы внизу заявления написали «Аноним» и вместо подписи поставили крестик?! – краснея от злости, на повышенных тонах вопрошал следователь.
– А пускай она самогонку не варит, сволочь! Всех моих клиентов к себе переманила, ведьма! – рвала глотку Пантелеймонова. – А подписалась я так, чтобы она не догадалась, кто на нее навел! Пущай думает, что на нее случайно вышли!
Алексей молча смотрел на нее и с удовольствием представлял, с какой бы радостью он придушил эту горластую стерву. На лице у него появилась блаженная улыбка.
– Короче так! Пишите! – скомандовал капитан.
– Что писать-то?! Я уже и так все написала, – возмутилась заявительница.
– Во-первых, свой домашний адрес. Во-вторых, телефон, если он есть. В-третьих, от кого заявление и по какому поводу. В-четвертых, свою подпись поставьте и на хрен вычеркните все про соседку. А в конце, я вас очень прошу, дату подачи заявления не забудьте указать.
– Хамье! – крикнула Вероника Афанасьевна, но, схватив бумагу и ручку, все же исправила все, как ей было сказано, после чего швырнула заявление на стол и, рявкнув: «Я так этого не оставлю!», энергично покинула кабинет, с силой хлопнув дверью.
– И я очень рад был с вами пообщаться! – крикнул ей вслед капитан.
Оставшись один, он взял заявление со стола, улыбаясь, прочитал его, затем выписал на отдельный листок приметы пропавшего человека и его автомобиля, в общем, все то, что могло понадобиться патрулям для ориентировки, встал и вышел. Пройдя по темному коридору, в конце которого надоедливо мигала лампа дневного света, следователь оказался рядом с дежурным.
– Послушай, парнишка. Вот тебе ориентир на человека и машину. – Зверев протянул парню листок с записями. – Сбрось его патрулям. Пускай поспрашивают, посмотрят, но особо не напрягаются. Будет что, маякнешь.
– Хорошо, – ответил дежурный, забирая данные от капитана.
Зверев, не спеша, вернулся на свое рабочее место.
Глава VII
БЕЗУМИЕ
Не быть подчиненным никакому закону –
значит быть лишенным самой спасительной защиты,
ибо законы должны нас защищать
не только от других, но и от самих себя.
Генрих Гейне
Стрелки на часах замерли на двенадцати. Городские службы с трудом пытались бороться со стихией. На центральной улице движение, хоть и не было таким интенсивным, как в обычные дни, но все же не прекращалось. Впрочем, машины не ехали, а ползли по занесенному снегом асфальту. Время шло монотонно, а люди, словно запрограммированные куклы, ходили взад и вперед, глядя под ноги и не замечая вокруг себя никого и ничего. Озабоченные своими проблемами, они, толкаясь, пытались залезть в и без того переполненные автобусы. Злость и ненависть друг к другу, к погоде, к плохо ходящему транспорту пропитали всех и вся.