– М-да, – буркнул Гусев и, подойдя к кабинету судьи, тут же отшатнулся назад. – Мать твою! – он яростно кинулся на Николая Егоровича и, схватив его за грудки, начал трясти и орать. – Ты что творишь, гад?! Мало того, что воруешь, так еще и бордель в суде устроил, подонок?! Что б ни девок, ни тебя здесь не было! И заявление на стол! – Гусев оттолкнул судью и пошел прочь.
Посетители, сидевшие в коридоре в ожидании приема, с удовольствием наблюдали, как мордуют слугу закона. Слезы хлынули из глаз, и дикий смех раздался из уст судьи. Он медленно подошел к своему кабинету и увидел на своем рабочем месте двух проституток в голом виде, с которыми развлекался проверяющий из Москвы.
– Девчонки, поглядите, кто к нам пришел! Это самый честный судья в городе! У него даже денег на чай нет! Заходи, я угощаю! Тем более что от девок ты мало чем отличаешься, тебя ведь тоже купить можно!
– Пресвятая богородица, – еле-еле проговорил Николай Егорович и, с ужасом отшатнувшись, захлопнул дверь.
Его плечи дернулись, от беспомощности он прикусил руку и сполз вниз по двери, то ли воя, то ли молясь. На звуки стали сходиться коллеги и посетители. Они окружили Петросянова сплошной стеной. Люди шушукались между собой, пытаясь понять, что произошло. Кто-то предлагал помощь несчастному, но Петросянов их не слышал. Пробившись еле-еле через толпу, к нему подошел Гусев.
– Что случилось, Николай Егорович?
Увидев начальника, Петросянов взвизгнул, как собачонка, и закрыл лицо руками в ожидании продолжения экзекуции.
– Простите, простите.
Кто-то из толпы вызвал скорую. Николая Егоровича подняли и повели к выходу, но он умудрился вырваться и с криком, расталкивая всех на своем пути, побежал назад к своему кабинету. К его удивлению в кабинете, где всего несколько минут назад была развратная вечеринка, все выглядело так, словно в него никто не заходил. Петросянов со всей силы хлопнул дверью, и его истошный смех разнесся по всему зданию городского суда. Вбежавшие санитары быстро скрутили судью и вытащили его на улицу, где уже ждала машина скорой помощи. Петросянов не сопротивлялся и покорно шел за санитарами, его смех сменился слезами. Коллеги Николая Егоровича, высыпавшие на улицу в надежде стать свидетелями большого скандала, ничего интересного так и не увидели: Петросянова просто посадили в машину, и она быстро скрылась в пурге.
Анатас сидел на лавочке в парке и пристально наблюдал за детской игрой в снежки. Один снежный шарик попал в его плечо и разлетелся на миллионы снежинок. Мальчонка, который неудачно кинул свой снаряд, покраснел и медленно подошел к незнакомцу.
– Простите, пожалуйста, я случайно, – потупив глаза, проговорил он.
– Ничего страшного, ты сделал плохо, хотя и не специально, но осознал свой поступок и раскаялся в нем. Я вижу, ты искренне сожалеешь о случившемся, поэтому не вини себя. У тебя доброе сердце, в отличие от твоего отца. Не старайся походить на него, ибо снежок, попавший в кого-то, может обернуться лавиной.
Анатас поднял горсть снега и, скатав ком, протянул мальчишке. Тот радостно схватил его и побежал прочь от странного человека.
– Милорд, мы сделали то, о чем вы просили, – поклонившись, проговорил Ворон и присел рядом.
– Дети. Посмотри на них: они совсем юные, но пройдет пять-семь лет, и желчь начнет сочиться по их венам. Взрослые отравят их мир своими мнимыми проблемами и никому ненужными законами.
– Так было всегда, мой Господин.
– Так будет всегда, Посланник. Сдерживать их грехи можно, только отвечая злом на зло. Ты знаешь, Ворон, что одной из главных составляющих коррупционной системы в любой стране является продажное судейство? С его помощью осуществляются самые темные делишки. Судьи стараются поставить себя выше закона, хотя сами должны быть его воплощением. За взятки и по заказу таких же коррумпированных служителей порядка они без зазрения совести упакуют невиновных за решетку по заведомо ложному, маразматически-абсурдному обвинению. Без всяких поводов, оснований и доказательств отнимут или разорят любого тщательно соблюдающего законы и правила бизнесмена, расправятся с политическими противниками и неугодными, «отмажут» и оправдают отпетых уголовников. Они возомнили себя вершителями судеб и забыли, что над ними есть власть, гораздо более страшная, чем вышестоящее начальство. Совместно с продажной милицией и прокуратурой они стряпают грязные дела. Все они замешаны в одну «кашу» и безнаказанно ведут свой преступный бизнес по фабрикации коммерческих уголовных дел, по торговле свободой и правосудием. Эта преступная мразь покрывает друг друга, потому что у всех у них рыльце в пушку. И действуют они по простой схеме: милиция загоняет жертву в стойло, прокурор берет ее за рога, судья – за хвост, а адвокат ее доит. И шансов вырваться у жертвы практически нет. Человек абсолютно беззащитен перед корыстной российской Фемидой. Судейский беспредел цветет пышным цветом. От российского суда не зарекайся, а уж если попал в его нечистые лапы, знай: спасения не будет. Лучше сразу откупайся, неси «зеленые». Впрочем, они наказывают себя лучше, чем самый искусный палач. Нет, они не перестанут меня поражать. Я буду восхищаться их изобретательностью еще долго, очень долго.