Около четырёх часов утра Благодатный проснулся. Номер укутывала темнота. Горел торшер, рядом похрапывал Бенедикт. Тишину нарушали неясные звуки. Властелин насторожился. Спустил ноги с кровати, тихонечко встал, одёрнул халат. Голова не кружилась, тело не дрожало – болезнь отступила!
С тихим скрипом открылась и закрылась входная дверь, на секунду впустив в номер полоску неяркого света из коридора. Что-то глухо грохнуло, как кто-то запнулся… Храп стих, святой карлик заворочался, просыпаясь. Благодатный немедленно наклонился над слугой, легонько дунул. От Его губ отделилось маленькое светлое облачко… тотчас же облачко превратилось в паутинку. Слегка покачиваясь, паутинка опустилась, накрыв Бенедикту лицо. Тот снова захрапел.
– Спи, – прошептал Благодатный, сделал шаг в сторону, выглянул из-за полога кровати.
Какой-то человек, стоя спиной к Владыке, явно шарил в шкафу. Свет торшера освещал силуэт.
Учитель сделал ещё несколько неслышных шагов и спросил, не повышая голоса:
– Что ты ищешь?
Человек неохотно обернулся, держа руку за спиной. В полумраке глазам Хозяина предстало напряжённое лицо администратора в золотых очках.
– Другой чудик, – боязливо пробормотал Палыч.
– Покажи, что взял, – попросил Владыко без предисловий.
Иван Палыч поколебался, но вынул руку из-за спины. В ней был зажат мешочек, в котором звякали монеты.
– Кошелёк Бенедикта… Хм. Зачем он тебе? – удивился Повелитель.
Администратор прищурился и зашипел. С паузами и зло:
– А сам не знаешь, придурок? Зачем?.. Ахаха!.. Конечно же, ты не знаешь!.. – администратор достал из мешка пригоршню жёлтых кружков, помял их страстной ладонью. – Зачем?.. Ты сообрази – зачем вам золото? Что вы будете с ним делать? Прожигать в гостиницах и кабаках?.. Ахахах! Нет, пжлста, хоть плавьте его… Только я… я… у меня есть для золота гораздо лучшее применение! А вы… не обеднеете от того, что я у вас позаимствую несколько монет!.. Не так ли?.. Ведь вы мне сами насыплете столько, сколько скажу! Когда будете съезжать, а ваши проблески сознания – не более чем проблески… – подытожил Иван Палыч.
– Ты забыл про восьмую заповедь, данную Папой, – ровно произнёс Властелин. – Не укради. А ты украл.
Служащий сунул монеты в мешок, затянул тесёмку. Чуть подбросил мешочек, ловко поймал. И грубо сказал:
– В общем так. Я ща вызову наряд и вас с фрэндом упакуют, отвезут в отдел. Я вас распишу как отъявленных бандюгов, что таскают с собой кучу антикварных ценностей. И даже если золото ваше и вы просто сумасшедшие миллионеры – это не спасёт вас от участка. А там вас ждет, самое малое, несколько неприятных часов. Оно вам надо?.. Ты скажи честно – если надо, то я устрою!
– Хорошо, – смиренно вымолвил Благодатный. – Уходи, забирай всё. Только не приходи сюда больше.
– Ой, молодца! – вскричал Палыч, засовывая мешочек в карман. И двинулся к дверям с блаженной улыбкой на устах.
– Золото не принесёт тебе добра, – грустно сказал Учитель в удаляющуюся спину. – Ты потеряешь работу и семью, станешь нищим. И не потому, что хочу это Я, а потому, что Я не хочу этого предотвращать.
Иван Палыч не воспринял напутствия чудика, плывя на волне блаженства. Когда нас одолевает Счастье, то мы ничего не слышим, а если слышим, то пропускаем услышанное мимо ушей. Слишком редкий гость – Счастье, чтобы думать о чем-либо, кроме него… Палыч открыл дверь и повернулся к Учителю благообразным лицом, на котором сияла улыбка:
– Можете жить, сколько хотите. Никто не потревожит, – он кивнул и вышел прочь.
Дверные петли снова скрипнули.
На следующий день, в одиннадцать часов, райская парочка уже рассматривала большую усадьбу, выкрашенную зелёной краской и окружённую деревянным забором. Хозяин был налегке, слуга держал изящный саквояж.
– Вроде, здесь, – Повелитель потянул калитку, эдемская пара очутилась в просторном дворе.
Тут и сям пестрели цветочные клумбы… прицепленный ошейником к проволоке (что тянулась повдоль всего двора), лежал здоровенный кобель. Увидев Благодатного, пёс высунул умильный язык и завилял хвостом.
Небожители поднялись по высоким ступеням на крыльцо, на порожке столкнулись с женщиной в розовом сарафане. Волосы, заплетённые в тугие косы, спадали на высокую грудь, в руке – ведро с помоями, на щечках – природный румянец. Высокая, статная, ладная.
– Господи, напугали! – опешила здоровячка, прижимая пальцы к груди. Ведро в другой руке – качнулось, помои вздрогнули, чуть не перелившись за края.
– Здравствуй, добрая женщина, – поприветствовал Властелин.