— Погоди, — произнес незнакомец, насупив брови. — Я тебя знаю! Я видел тебя в зеркальном тоннеле!
Ноэль обрадованно закивал. Мелькнула мысль, что лицо у него было восторженно идиотское, но поделать он с ним ничего не мог. Ибо тот, кого он видел в зеркальном тоннеле и о ком почти два года не переставал думать ни на секунду, был именно таким, каким он его запомнил. Вот только заметно повзрослел и потяжелел. Не мальчик, а молодой мужчина. Поэтому Ноэль никак не мог перестать смотреть и улыбаться.
А вот незнакомец, похоже, был не в восторге.
— Так это ты меня в зеркальный тоннель втянул? — догадался он. — Я чуть не помер тогда. Хорошо, Ладвиг вытянул.
— Кто такой Ладвиг? — тут же принялся сыпать вопросами Ноэль. — Хотя лучше скажи, как тебя зовут!
Новый-старый знакомый посмотрел на него недовольно и на улыбку не ответил. Поднялся на ноги, подобрал меч и ловко отправил обратно в ножны, видимо рассудив, что Ноэль со своим восторженным выражением лица вряд ли на него будет нападать.
— Ладвиг — кузнец, — ответил он скупо и направился к Фурло, который задыхался под тонкой, но прочной и явно тяжелой сеткой. — Он мастерит штуки вроде этой.
С этими словами он нажал на какую-то хитрую загогулину и сеть сама свернулась в маленькую сферу, которую новый знакомый спрятал в карман.
— И учит меня всему, что я знаю, — добавил он и мрачно покосился на озеро. — С кем это ты тут разговаривал?
Ноэль не то чтобы объяснять не хотел, просто мысли никак не переключались с так долго разыскиваемого парня на что-то другое. Он продолжал сидеть на земле и рассматривать его. Рядом охал, кряхтел и отряхивался освобожденный из плена его помятый спутник.
— Чем это ты так? — уважительно покосился на воронку от заклятия парень и наконец протянул руку, помогая Ноэлю подняться на ноги.
— Ноэль, — представился первым маг и снова разулыбался до ушей.
— Ноэль, а дальше как? — не ответил на улыбку хмурый воин.
— Ноэль Пибблс, — привычно назвался Ноэль, прикидывая, что фамилия Вернер ему нравится гораздо больше, но он понятия не имеет, может ли ее себе взять. — А ты кто?
— Йохан, — помолчав, пробурчал новый знакомый и наконец ответил на улыбку. — Йохан Дидрик.
========== Глава Шестнадцатая, в которой тревога нарастает и все еще сильнее запутывается ==========
Йохана абсолютно ничего не радовало. Ни солнце, ни летнее тепло и уж тем более ни странная парочка, которую он повстречал в лесу. Смешной долговязый парень, с волосами, торчащими в разные стороны, чуть не разнес пол-леса с одного чиха. Но что самое загадочное, это был тот самый парень, которого он видел в зеркале, перед тем как отключиться. И как на него реагировать, Йохан пока не определился. С одной стороны, опасности он не чувствовал. Не будучи сам магом, тем не менее определенным чутьем обладал и темного замысла со стороны незнакомого мага определенно не ощущал. Напротив, новый знакомый искренне лучился восторгом. Но, с другой стороны, последний раз, когда Йохан видел это лицо, его выключило из действительности. Парень вздрогнул, вспомнив взрыв и летящие прямо на него зеркальные осколки, и подумал, что, если бы ему дали такую магическую силу, он бы перевернул мир с ног на голову. А этот шут гороховый был больше похож на клоуна, нежели на мага. По счастью, они находились в самой гуще леса и была надежда, что прогремевший взрыв от силового магического заклятия остался не замечен. Причем в отличие от самого Йохана, новый знакомый до сих пор находился в прекрасном расположении духа и совершенно не был удивлен этой встречей. Сидел за столом в доме Ладвига, куда после немалых колебаний привел их Йохан, и наворачивал рагу из зайчатины так, что за ушами трещало.
— А я знал, что тебя найду! — самоуверенно заявил гость и бросил на Йохана еще один влюбленный взгляд. Потом с наслаждением облизал ложку, обернулся и выразительно уставился на котелок над очагом. Йохан тяжело вздохнул и, отобрав у него пустую миску, снова наполнил ее до краев.
— Куда только в тебя влезает, — проворчал он, со стуком ставя перед Ноэлем миску и окидывая его неодобрительным взглядом. Парень вроде выглядел тощим, а уписывал за двоих. Йохан бы давно лопнул от такого количества еды, хотя ему с утра кусок в горло не лез.
Ноэль беспечно пожал плечами, запихнул в рот полную ложку. Обжегся и зашамкал с набитым ртом:
— Так мы же последнюю неделю и не ели толком, если не считать рыбы, которую Фурло вчера выловил.
Йохан поежился. Тот, кого называли Фурло, беспокоил его едва ли не больше, чем сам маг-недоучка. Всклокоченный мохнатый зверек непонятной породы мог быть милым, если бы вел себя слегка подружелюбнее. В отличие от Ноэля, тот даже не притронулся к рагу. Сидел неподвижно напротив и сверлил тяжелым немигающим взглядом желтых круглых глаз. Йохан ему явно не нравился, и это было предсказуемо, учитывая, что их знакомство началось с силового захвата. Йохан, у которого ни выбора не было, ни времени подумать как следует, когда наткнулся на странную парочку у озера, почувствовал укол совести и протянул руку, чтобы почесать зверюгу за длинным пушистым ухом.
— Как тебя зовут, малыш? — миролюбиво произнес он. — Не дуйся, тут в лесу всякое бывает.
Закончить ему не дали. Зверюга зашипел и неожиданно больно шлепнул его по ладони. Йохан отдернул конечность, а Ноэль широко ухмыльнулся.
— Привыкай, — посоветовал он. — Это Фурло, и, несмотря на свою комическую внешность, малый серьезный.
— Не хочу я привыкать, — огрызнулся Йохан. — Ни к тебе, ни к твоему фамильяру!
Но Ноэль, казалось, пропустил последнюю реплику мимо ушей.
— Ты живешь здесь один? — дружелюбно поинтересовался он и окинул взглядом стены, увешанные оружием. — Круто тут у тебя!
Йохан оторвался от созерцания хмурого взъерошенного зверька и снова вернулся к разговору.
— Нет, — покачал он головой. — Это дом кузнеца Ладвига. Но его сейчас нет.
Сказав это, Йохан помрачнел еще больше. Кузнец в последнее время все чаще исчезал, ничего не объяснял, не ставил в известность, когда вернется, и появлялся все более мрачным и уставшим. Каждый раз, стоило хозяину покинуть дом, Йохан впадал в черную меланхолию. Коротая время, он полностью погружался в тренировки, оттачивая то, чему учил его Ладвиг. Кузнец буквально не давал ему ни единой минуты роздыха, твердо вознамерившись сделать из него воина не хуже, чем Астор Вернер. Он будил Йохана на заре, заставлял купаться в ледяном ручье, от обжигающе холодных струй которого у Йохана перехватывало дыхание. Потом следовала двухчасовая пробежка по замершему утреннему лесу и тренировки. Бесконечные тренировки с восхода до позднего вечера. Новые приемы, отработка техник и изучение разных видов оружия. Магия Йохану не давалась, зато боевой меч лег в руку, словно он с ним родился. Ладвигу не нужно было показывать одно и то же дважды. Стоило ему объяснить новую тактическую уловку, как парень схватывал ее на лету. Однако одолеть в схватке Ладвига у него так ни разу и не получилось. Йохан стискивал зубы, преодолевал боль в мышцах и без конца перебинтовывал растертые в кровь ладони и порезы, неизменно появляющиеся по всему телу после таких тренировок. И, игнорируя боль и отчаяние, упрямо продолжал. Свободного времени не оставалось в принципе, так что первый год обучения Йохан проваливался в сон, как в глубокий колодец, стоило голове коснуться подушки.
Казалось, при таком ритме и режиме отсутствие кузнеца Йохану должно было быть в радость, ведь никто не расталкивал его затемно и не окатывал холодной водой из ведра, поскольку не хватало сил разлепить глаза. Валяйся в постели хоть до обеда. Но вот загадка из загадок: никто не требовал и не подгонял, но Йохан вдруг ни с того ни с сего вскакивал сам и наматывал круги по тропинкам, а потом изнурял себя упражнениями вновь и вновь, выбрав своим противником старый засохший дуб у кромки леса. Зачем? Йохан догадывался. Чтобы выламывающим кости и скручивающим в судороги мышцы трудом вытравить из головы дурные мысли о странном. Например, об обнаженном по пояс кузнеце, стоящем напротив в боевой стойке. О его огромной сплетенной из мускулов и жил фигуре, о стальной хватке, которой он держал вырывающегося Йохана, показывая очередной прием, о жаре его грубой кожи, покрытой татуировками, и о непрекращающемся гулком стуке сердца в ушах, который не отпускал и который Ладвиг принимал за азарт и кураж. И о том, как слова застревают в горле, когда Ладвиг, стянув волосы кожаным шнурком, заботливо помогал менять повязки на израненных руках. И Йохан молчал. Упрямо молчал изо дня в день, поскольку чувствовал — стоит ему заговорить, слова сожгут язык и губы. Терялся в чувствах и мыслях, предпочитая не думать ни о чем и не загадывать, каким будет новый день.