Его тело ему не повиновалось, а его разум и сознание утягивало куда-то под землю, замещая его другими желаниями, мыслями и словами. Рука сама взметнулась по направлению к Учителю, и с губ сорвался тяжелый низкий, принадлежащий кому-то другому голос:
— Я. Хочу. Знать. Правду!
Вихрь взметнул сухую листву с обочины дороги. Дерево зловеще заскрежетало ветками. Грохан послушно, как марионетка, встал и сделал несколько шагов к центру перекрестка, перехватил поудобнее посох и стал чертить им на земле заклятья, смысл которых Ноэлю был неведом. Начерченное вспыхивало синим огнем, и вскоре земля под ними начала тихонько гудеть и вибрировать, словно Грохан своими заклятьями разбудил под слоем почвы древнюю магическую силу. Начерченные знаки взмыли в воздух и, повинуясь движению посоха в руках Грохана, закружились по кругу, замыкая всех, кто был на перекрестке, в светящийся водоворот. Символы мелькали все быстрее и вскоре превратились в воронку, в которую втягивало окружающее пространство. Черные листья с дерева сорвало потоком и закружило вместе со всполохами света.
За всем этим хаосом Ноэль и Йохан не заметили главное: с запада, юга и севера по трем дорогам двигались мужские фигуры. Первым из пришедших был старик с длинной белой бородой. Он двигался осторожно, смотрел перед собой и был похож на высохший лист.
— Сигвард! — воскликнул Йохан, а Ноэль, разинув от удивления рот, смотрел на происходящее.
Старик вошел в круг и медленно поклонился Грохану, не глядя на двух юношей со странным лохматым спутником. Грохан ответил ему таким же уважительным поклоном, и Сигвард застыл на своем месте — там, где дорога брала свое начало на запад. Вторым в круг вошел огромный плечистый мужчина с волосами, перехваченными в узел, и искусно выделанным мечом в руках.
— Ладвиг! — дернулся вперед Йохан, но кузнец остановил его жестом руки, показывая, что сейчас не время и не место. Одной его улыбки было достаточно, чтобы Йохан успокоился и отступил. Ладвиг, как и Сигвард, поклонился Грохану. Тот ответил на приветствие, и Ладвиг занял свое место у истока дороги на юг. Все застыли, поджидая третью фигуру, которая медленно приближалась по дороге с севера, и эта фигура отличалась от тех, кто уже прибыл под покровом ночи на Верлоренский перекресток. Ноэль почувствовал, как с севера дохнуло ледяной арктической ночью, поскольку третья фигура не имела телесной оболочки. Он ее видел, но она была соткана из воздуха. Возникало ощущение, что бесплотные контуры мужчины кто-то припорошил светящейся пылью. Однако по мере приближения к перекрестку бестелесный фантом обретал плотность. Стало понятно, что с северной стороны к перекрестку приближается призрак молодого мужчины с длинными темными волосами, смутно похожий на…
Совсем рядом с Ноэлем резко выдохнул Фурло. Только тут Ноэль понял, что новый гость как две капли воды похож на Йохана. Прибывший шагнул в круг и поклонился Грохану, занимая свой пост у дороги на север. Йохан дернулся и подался вперед к своему двойнику, который смотрел перед собой и ни на что не реагировал, но маг сделал резкий предупреждающий жест и Йохана пригвоздило к месту. Видимо, не надеясь на его выдержку, Грохан остановил его заклятием.
Убедившись в том, что парень не двигается, маг сделал несколько шагов в сторону дороги, с которой пришел сам, и замер на восточной стороне перекрестка. Он же первым подал голос. Слова вылетали из его рта вместе со светящимся облачком, похожим на пар.
— Я, маг Грохан, ученый, взял в дар душу черного мага Тайфеля, который отдал мне ее добровольно, являясь моим студентом, и с той поры я не расставался с ней ни на минуту и не спускал с нее глаз.
— Я, маг Сигвард, травник и лекарь, изготовил яд, выпив который темный маг Тайфель на время потерял часть своей силы, что позволило воину Астору вступить с ним в бой и одолеть его, — слабый дребезжащий голос белого как лунь старика звучал так, словно невидимые клещи залезали в его горло и доставали оттуда слова, сопровождаемые таким же похожим на пар светящимся облачком.
— Я, маг Ладвиг, ремесленник, — стоило голосу Сигварда утихнуть, вступил кузнец, — изготовил ловушку для бессмертной души Тайфеля и доставил ее в Вестафию магу Грохану, чтобы запереть в ней душу черного мага навечно. Мною был изготовлен меч, которым лишили земной жизни черного мага Тайфеля, и я же собственноручно зарыл его тело здесь на Верлоренском перекрестке в могиле первородной ведьмы с тем, кто лишил его земной жизни и стал его стражником в смерти, — с этими словами Ладвиг указал на полупрозрачный фантом.
Ноэль перевел взгляд на пришедшую с севера фигуру, окутанную морозным инеем. Она чуть качнулась, и бледные губы зашевелились. Слова были еле слышны:
— Я, Астор Вернер, воин, вступил в бой с темным магом Тайфелем на этом перекрестке много лет назад. Я убил его ударом меча, изготовленного кузнецом Ладвигом, и стал его стражем после смерти. Я знал, что этот удар будет стоить мне жизни, но все равно исполнил свою миссию, поскольку…
Голос прервался, словно слова, которые ему следовало произнести, были слишком тяжелы даже для призрака. Ноэль коротко глянул на пригвожденного к земле заклятьем Йохана. Тот не отрываясь смотрел на фигуру отца и трясся в беззвучных рыданиях, не в силах сойти с места или издать какой-нибудь звук. Все вокруг стало стихать. Унялся ветер, ослаб гул, улеглись на землю сверкающие синим огнем символы-заклятия, витающие в воздухе. Наступила тишина, которая после случившегося хаоса оглушала сильнее любого взрыва. И в этой оглушающей тишине, прямо в центре перекрестка, там, куда не отрываясь смотрел призрак Астора Вернера, появилась женская фигура. Она проявлялась медленно. Ее образовывали тысячи крохотных искр-светлячков, складываясь в прекрасный образ. Ноэль видел молодую, красивую женщину. Такую, какой она, вероятно, была, когда оказалась на этом перекрестке много лет назад. При ее появлении губы призрака Астора Вернера изогнулись в улыбке, а лицо наполнилось светом, и все же возникшая женская фигура смотрела не на него и даже не на Йохана, как бы странно это ни выглядело. Она стояла лицом к Ноэлю и на него был направлен ее взгляд. Царила полная, абсолютная тишина, и в этом гробовом безмолвии раздался переливчатый нежный голос:
— Я, Ханна Вернер, пожертвовала сыном, рожденным от темного мага Тайфеля, принявшего облик моего мужа Астора и изнасиловавшего меня.
Фигура Астора Вернера дернулась по направлению к светящейся фигуре Ханны, а прозрачная рука легла на клинок при упоминании имени черного мага, но ему не позволено было сделать и шага, и он лишь беззвучно кусал губы. А женщина в центре перекрестка продолжала.
— Я сделала это, чтобы изменить то, что есть, и остановить зло.
Ноэль смотрел на женскую фигуру и почти не видел ее, потому что его ресницы слиплись от слез. Он нашел то, что искал. Его мать находилась тут, с ним, вот только ее уже не было среди живых. Все пришедшие фигуры явились на зов, подчиняясь его силе, настолько великой, что ему удалось развеять заклятие молчания, но он понимал, что некоторые из явившихся призраки. Стоит ему отпустить их, и восставшие из мертвых развеются по ветру прахом. Женщина смотрела прямо на него, и ее светящееся лицо было искажено мукой. Слезы-звезды текли по ее щекам, руки тянулись к Ноэлю, а губы шевелились, роняя слова, которые были для него горше самого страшного яда.
— Я заманила на этот перекресток Тайфеля и сама нанесла удар в сердце сыну Ноэлю, которому еще не исполнилось и года, отнимая у него жизнь, чтобы переместить в его телесную оболочку самого могущественного темного мага. Мы заперли его в теле младенца, лишая памяти, разума и воспоминаний. Бог сжалился надо мной и подарил мне еще одного сына… — тут светящаяся фигура повернулась к Йохану. Поток света скользнул с ее пальцев и легко коснулся щеки младшего сына, стирая слезы… — Но мне нет прощения и не было покоя, пока я своей жизнью не искупила страшный грех. Прости меня…