— Теперь дрона в кабинет главы рода.
Серёга кивнул и выполнил задачу. Мы уже выяснили, что граф Годунов сидел в кабинете один, за своим рабочим столом.
— Покажи его номер, — попросил я.
На мониторе высветились заветные цифры.
— А теперь, господа, я попрошу вас подождать меня в гостиной, там как раз вчера поставили комфортные диваны, — обратился я к Громовым.
— Конечно, дела семейные стоит решать без лишних ушей, — одобрительно сказал барон, и они с Сергеем вышли из кухни.
Я выставил над собой купол. Обычная защита, но и она хорошо помогала от прослушки. А то фиг знает, какая слышимость в этом особняке.
На том конце провода мне ответили через пару минут. Я видел на камере дрона, что граф просто игнорирует вызов.
— Алло, — нервно ответил он.
— Слушайте меня внимательно, Михаил Годунов. Второй раз я объяснять не намерен. У вас есть десять минут, чтобы выпустить Крапивину из подвала.
— Хах, какой-то сопляк вздумал мне угрожать. Да кто ты такой⁈
— Меня зовут Воронцов Алексей. И в противном случае я вас уничтожу. Сотру с лица планеты этот особняк и весь ваш род, — я сделал голос максимально угрожающим.
Он молчал. По камере было видно, что граф в полном шоке. Он открывал рот, но не издавал ни звука. А я ждал. Моё молчание в трубку внушало ему ещё больше страха.
Я снова ощутил себя охотником. Понимал, что сейчас судьба этого графа-заговорщика, в моих руках.
— Я отпущу Крапивину. Прямо сейчас, — наконец, ответил Годунов.
— Хорошо. Мои люди приедут к вашему особняку и заберут её. И вы же понимаете, что род Воронцовых не может оставить это дело безнаказанным?
— Что вы хотите?
На камере были видны капли пота, стекающие по лбу графа. Он понимал, что столкнулся с противником гораздо сильнее себя.
— Рассказывайте, что за заговор готовите. Для начала.
— Как? Как вы узнали?
Он начал в панике осматриваться, подошёл к окну и отдёрнул занавеску. Но никого там не увидел. Дрон полностью оправдывал свою секретность. Однако за императором с его помощью я бы не рискнул следить.
— У меня свои связи, — строго ответил я. — Говорите, пока время не истекло.
— Точно, секунду, я отдам распоряжение, чтобы Крапивину отпустили.
Он подошёл к приоткрытой двери, за которой стоял охранник, и велел ему срочно отпустить Крапивину. И проследить, чтобы Воронцовы её забрали.
Заходя обратно, граф плотно закрыл дверь, преграждая моему дрону путь отступления.
— На празднике Единства император выйдет к людям. Мы хотим подобраться поближе и убить его. Я хотел и вам предложить…
— Хуже плана вы придумать не могли.
— К нему иначе не подобраться.
— И не надо подбираться. Вы же взрослый, адекватный человек. Сами посудите… Надо смещать, а не заниматься всякой ерундой, после которой от вашего рода точно и мокрого места не останется.
— Мы думали над этим. Но ни у моего рода, ни у наших союзников, не хватит ресурсов.
— Я знаю, у кого хватит. Если вы согласны изменить свои планы и потерять лидерство в угоду более эффективному плану.
С ним можно было договориться. Когда я заговорил про императора, на лице графа засиял настоящий оскал.
— Согласен.
— Хорошо. Тогда я назначу вам встречу с нужным человеком. И вам предстоит постараться, чтобы его уговорить.
— Согласен. На всё согласен, лишь бы уничтожить эту мразь.
— Да что он вам такого сделал? — полюбопытствовал я.
— Изнасиловал и убил мою дочь. На моих глазах. В наказание за то, что я отказался передавать емусвоё месторождение нефти. И если я снова перестану подчиняться, он убьёт и остальных.
— Я знал, что император крепко держится за власть, но такие способы…
— Этот человек уничтожает нашу империю! Хотел бы, давно всех регатов истребил.
Михаил Годунов и не представлял, насколько был прав. Но я не спешил ему это говорить. Пусть сначала с Голицыным договорится и клятву ордену принесёт.
И не такую, какую граф взял с Дмитрия Павловича, а нормальную. Чтобы даже на языке жестов последователь не мог рассказать про орден.
— Понял вас. Тогда ждите сообщение с датой и местом встречи.
— Это всё? Вы не потребуете моральной компенсации за похищение?
— Вы уже сами себя наказали. А деньги оставьте для великой цели, — ответил я и бросил трубку.
Ещё три минуты наблюдал, как граф застыл, не в силах убрать от уха телефон. Крайне импульсивный и эмоциональный человек. Но клятвы ордена сдержат и такого. Тем более, если он сказал правду, то готов пойти на всё ради мести.