У религиозных людей наблюдается определенный вид раздвоенного сознания: люди хотят спастись, но не хотят Спасителя, потому что цели, поставленные Христом, не совпадают с целями христиан. Люди произносят слова, начертанные в Писании, пристраивая их к своим ограниченным целям, потому они и не могут породить
43
экзистенциальную целостность, породить экзистенциальное решение. Экзистенциальный выбор - это способность пожертвовать менее сущностной, но более объемной частью бытия ради более сущностной, но менее очевидной.
Нужно заметить, что Церковь предложила человечеству самый негармоничный путь, неорганичный человеку способ спасения, а именно спасение как отсечение радостей жизни. Церковь не смогла явить миру спасение как наполнение и освящение жизни любовью, познанием и свободой, а предложила спасение как ограничение жизни, потому понадобилась чрезмерность аскетических подвигов, где сама аскетика служила не столько концентрации, сколько усечению жизни, как бы компенсируя недостаток любви тем, что загоняла людей в состояние вечных "двоечников".
Поэтому перед человеком встает вопрос, как совместить христианский путь, предложенный Церковью, с любовью к жизни, ибо церковная интерпретация христианской любви к жизни очень некрофильская, она не может привлекать.
Вместе с тем Церковь потенциально мистична, потому что построена на мистической основе; изредка появление святых, мистиков свидетельствует именно об этом; люди, находясь во плоти, в материальной форме, существовали над формой, - это и есть онтологическая глубина, реальность. Жить в реальности и значит быть святым. Церковная же псевдореальность весьма банальная и более похожа на бюро ритуальных услуг. И когда человек критикует Церковь или восстает против нее, он покушается не на святость, а на "странную" власть земную, на псевдореальность, выдающую себя за подлинную экзистенцию. К примеру, русские коммунисты более последовательны и потому более конгруэнтны (целостны), они стремились к максимальной последовательности, они религию отвергли вообще и потому более понятны. Неверность Церкви самой себе, ее невидимое отрицание мистической реальности доказать труднее, она словно балансирует на грани атеизма.
44
Атеизм - это реакция на кризис Бог-опознания. Велика заслуга человека в том, что он дошел до трансценденции, до Бога неведомого, это гениально. Но сейчас Богопознание остановилось в том смысле, что трансценденцию сделали представимой, ее легко нарисовать - дедушка, грустный молодой человек и жирный голубь, а человеку свойственно воспринимать ограниченную реальность. Исключение составляет "Троица" Рублева, где отражена реальность, в которой человек не может существовать, я называю такого рода изображения метареапизмом. Метареализм помогает человеку интроспектировать взгляд, то есть направляет его не вовне, а вовнутрь.
Усилиями Церкви произошла вульгаризация: с "воцарением христианства" правильных отношений не установили, а точку в познании поставили. Потому понятен пафос постмодернизма отрицание вертикальной иерархии, ибо в нынешнем виде это действительно не иерархия, а фарс, и все попытки построить иерархию от вульгарной неподвижности будут также ложными. Постмодернизм обнажил скуку псевдореальности, а потому разлагающим воздействием постмодернизма является скука всякого стремления, страх и разочарование от того, что столько создано и ничего не происходит.
Итак, человек в своем стремлении освободиться от противоестественного замирания между стремлением и нестремлением к абсолютному благу пробует различные манипулятивные игры либо впадает в болезнь, утопию и сон. В игре он отдает все свои оставшиеся силы на формальную занятость: "Я слишком занятой человек, чтобы думать еще о чем-нибудь, кроме моих забот. Мне некогда принимать это, как вы говорите, жизненно важное решение о предпочтении чего-то одного. Я занят вещами более важными". Можно спрятаться в болезнь: "Мне очень страшно! Я не могу сосредоточиться на чем-либо кроме моего бегства. Самое главное - обмануть этот страх, улизнуть. Я знаю, что для этого нужно. Есть одно укромное местечко!"
45
Можно укрыться в утопии: "Все ясно! Нам всем нужно со всей решимостью, безоговорочно выполнить всего лишь некоторые правила. А потом все будет прекрасно!" И наконец, можно погрузиться в состояние полубесчувствия, в своего рода сон наяву. Это полубесчувствие состоит в том, чтобы чувства из области неприятного и конфликтного переправить в зону возможного комфорта и благоприятствования. Такое состояние можно создать грубым образом с помощью алкоголя или наркотика, а можно и более тонким образом с помощью медитативной практики, через погружение в определенный срез реальности, более глубокое, чем обычное скольжение. Такое погружение требует определенного сосредоточения.
У большинства людей медитация ассоциируется исключительно с религиозной практикой. Это не совсем справедливо. В светской жизни присутствует множество медитативных форм. Чтобы не путаться, проведем границу. Религиозная медитация - это такая концентрация всех человеческих возможностей, такое собирание себя, чтобы, максимально погрузившись в реальность, достичь уровня сверхреальности. Это не сон, а, наоборот, пробуждение. Отнюдь не всякая медитация, называемая религиозной, достигает таких высот. Большинство из них превращается просто в игру, в демонстрацию самому себе своей силы.
Светская же медитация - это концентрация отчасти, выборочно, это скорее не концентрация, а временное переключение, с помощью которого достигается потребное на данный момент состояние. Например, в детстве мы часто играли в такую игру. Выбираешь произвольно какое-нибудь слово и произносишь его достаточно долго, как заклинание. И когда его собственный смысл отступает, ты словно погружаешься в нечто, как в омут, и только огненное кольцо, в которое превратилось выбранное слово, удерживает тебя на поверхности этой бездны. Я очень любила эту игру. Она всегда была под рукой и в классе, и в транспорте по дороге домой, и дома. То было очень удобное средство, чтобы поднырнуть под неприятную обыденность.
46
Современная постмодернистская художественность тоже разновидность светской медитации - погружение в сон, в иллюзию, в блуждание чувств, для того чтобы поднырнуть под неприятную обыденность. Три кита постмодернистской художественности - ироническая отстраненность, эпатаж и коллаж. Ироническая отстраненность дает возможность достигать состояния сонного полубесчувствия, эпатаж дает возможность отреагировать на тщательно скрываемые чувства, выразить чувство личной обиды на жизнь, на перенасыщенность опыта отторгнутости от смысла жизни; коллаж предоставляет шанс поиграть своими творческими возможностями, исключив из правил такой игры чувство ответственности за произносимое слово, за образ и интенцию своего творения.
Подводя итог, можно сказать, что к концу XX века че- ловеческое сознание не только нащупало все возможные способы существования в раздвоенном состоянии между стремлением к абсолютному благу и стремлением к благу относительному, не только создало широкий спектр способов усекновения целостности Бога до отдельной части, до уровня идола, вплоть до полного отрицания Божественного присутствия в мире; человечество также накопило существенный опыт жизни в подобных состояниях раздвоения, - опыт игры, болезни, опыт утопии и опыт сна, которые могут существовать как в обособленном виде, так и в смешанном. Перенасыщенность этим опытом со всеми вытекающими отсюда последствиями - дурной экологией, дегуманизацией искусства, тенденцией к самозамкнутому существованию Церкви, понижению роли семьи и т. д. - и создает это ощущение конца, которое носится в воздухе. Но вот вопрос, что означает это ощущение? В контексте всего вышеизложенного, мне кажется, что вполне закономерно интерпретировать это ощущение как конец возможностей раздвоенного существования сознания. Кончается эпоха свободы выбора, грядет эпоха свободы ответа и ответственности, свободы, которую не
47
нужно завоевывать, эпоха свободы, которую надо научиться принять как драгоценный дар и ответить на это благодарностью. Творение человека, по сути, является качественным скачком эволюции, когда преодоление детерминизма становится не только возможностью, но и призванием, необходимостью преодоления детерминизма в области духа - в реализации свободы, познания и любви.