Однако ж, этот кит мог бы и сам мне дорогу прокладывать, как в прошлый раз! Так ведь нет, норовит держаться сбоку, всем видом выражая недовольство. Ему-то хорошо — никакие блохи не грозят. А я не привык кормить полчища паразитов. Надо бы вообще заняться улучшением санитарного состояния, придумать что-нибудь для выведения глистов. Тыквенных семечек и чеснока зимой в лесу раздобыть, конечно, будет сложновато. Дубов, чтобы содрать немного коры, я здесь пока тоже не видел. Но летом непременно достану. Если доживу, конечно.
Что-то я начал уже длинными промежутками мыслить, как будто не собираюсь из неправильной дикой тайги отправляться домой. Собираюсь, очень даже! Хоть бы и троллем этим самым. Правда, вначале надо выяснить, что это за место и как меня сюда занесло.
За такими раздумьями я чуть не пропустил момент, когда лес сильно поредел, переходя в кустарник. Но паучий кит предостерегающе зашипел, и я опомнился. Вот оно, жилье этого сброда. Добрался. Тьфу, оно ж, выходит, совсем близко к подвалу-логовищу, за утро дойти можно запросто. Дополнительный повод экстренно сменить дислокацию.
Ух ты, а тут ведь настоящий поселок. Домов двадцать точно будет. Огорожен чем-то наподобие плетня, окружен довольно обширной полосой, где не видно было ни деревца — поля, что ли? Полюбуйтесь-ка, земледельцы они, надо же. Как мило. Чего тогда по лесам за мной бегают? Развлекаются в ожидании посевной?
К этому времени совсем стемнело, но я все никак не решался покинуть ельник и выйти на открытое пространство. Больше всего меня смущало, куда подевать исполинского черного монстра. На этой снежной простыне он будет виден, наверное, даже из космоса.
Хотя, может, из космоса будет, а из-за ограды — нет. Лишь бы поодаль держался и желательно — за елками. Все-таки почти ночь на дворе — кто там будет его высматривать.
Нужно еще объяснить моему спутнику, чтобы он не вздумал соваться вслед за мной. Впрочем, он, кажется, и так уже все понимает: поглядывает исподлобья, поводит головой, неуверенно крутит рукой, указывая пальцем на свои глаза. Вот умница, а!
— Подожди меня здесь, хорошо? — на всякий случай прошептал я, тыкая кулаком себе под ноги. — Я скоро вернусь!
Маршируя на месте, изобразил, как иду в сторону поселка, стою там, разворачиваюсь и топаю обратно. Потом похлопал рукавицей по сугробу, в котором залегла зверюга, и, тяжело вздохнув, пригнулся — побежал к плетню. Трижды падал в снег и оглядывался — нет, китообразное действительно оставалось все там же. Причем не вставало на ноги и не маячило за деревьями, как я опасался, а смирно сидело за кустами.
Ну, с богом. Я достиг плетня — он оказался почти в человеческий рост. Подпрыгнул, подтянулся и неловко перевалился через гребень ограды. Хорошо, что наверх никакой колючей проволоки не намотали.
Очутился я посреди заснеженной грядки. Ага, фазенда аскетов! Метрах в пяти от меня виднелась покосившаяся стена какого-то сарая, рядом с ней — туалет типа сортир, чуть подальше — утлая хибара. Видимо, жилая — из трубы над крышей поднимался дымок. Кривая-косая, как и сарай, приземистая — внутри, скорее всего, согнувшись ходят, чтобы макушкой потолок не скрести.
Даже окон толком не рассмотреть — как они там живут вообще? Палатка с печкой, а не дом.
Тут со стороны этой хижины раздался истошный лай, загремела цепь. Я опрометью вскочил и спрятался за сараем. Собака! К счастью, вроде привязана. Лишь бы спускать не стали. Тогда мне точно не поздоровится.
В доме на лай отреагировали со всей серьезностью: скрипнула дверь, кто-то вышел на крыльцо. Мелькнул слабый огонек — будто бы от свечи.
— Кто там шляется, ась? — крикнул зычный грубый голос. — Опять ты, Хрицек, сучий помет? Я тебе говорил, чтоб не шастал к моей дочке? Я тебе говорил⁈ Щас вилы возьму, щас кишки выпущу! Не про твою честь девка выросла! Еще раз увижу — муди оторву! А ну, Волчок, куси его, куси!
Ах ты ж гад, таки спустил свою шавку! Судя по заливистому гавканью, которое прыжками неслось в мою сторону, времени слинять у меня уже не оставалось. Единственное, что я смог сообразить, — заскочить в сарай, прихлопнув дощатую дверцу. Надеюсь, хотя бы у собаки-то здесь рук не найдется, чтобы открывать. Ну и что теперь делать? Пес никуда не денется, так и будет под дверью лаять, пока хозяин не придет. С обещанными вилами.
В сарае висела темень — хоть глаз выколи. Пахло пылью и смолой. Я отступил от двери вглубь, сразу запнулся об какую-то круглую деревяшку, она громыхнула по полу. Вполголоса чертыхаясь, я попытался встать и тут же влез пальцами в баклажку с густой липкой дрянью. С опаской понюхал варежку — разит чем-то вроде скипидара. О, великолепно! Кажется, одной проблемой меньше — нашел, чем можно намазать волосы. Печально, что вместо нее появилась другая — как отсюда выползать, минуя зловредную псину и мужика, не настроенного на романтические встречи своей дочери с неким Хрицеком. Дурацкое какое-то имя, если я его верно расслышал. Польское, что ли?
Деревяшка, которая некстати подвернулась под ноги, оказалась штуковиной наподобие колеса. Обод, палки-спицы. И большое. Неужели от телеги? Как-то не вдохновляет меня увиденный уровень быта. Дремучая деревенька с неумытыми жителями. Впрочем, чего это я! Большего и не ждал.
Прихватив емкость со смолистой жижей, я медленно побрел к противоположной стене, стараясь не размахивать руками и еле-еле переставляя ноги. Не хватало только еще раз упасть. Особенно если на какой-нибудь острый инвентарь.
Проклятая собака все никак не унималась. Наоборот, разошлась еще больше, прямо захлебывалась лаем. А что если выломать пару досок и вылезти через дыру, пока псина сторожит под дверью? Стенки тут, как поглядел снаружи, хлипкие.
Пара пинков — и подгнившая доска, смачно хрупнув, разваливается пополам. Так-так-так, теперь аккуратненько пролезть… Черт, собака уже здесь! Со слухом у нее все в порядке!
Путаясь в разодранной штанине, я несся к изгороди под веселый хохот мужика. Слава богу, он в темноте не понял, что я вовсе не тот парень, который к его дочке на свидания таскается.
Чудом не выронив баклагу, перемахнул через забор, оказавшись на соседнем огороде. Да чтоб тебя! Надо было не сюда, а за внешний плетень. Ну ладно, по-моему, тут на мой визит пока никто не обратил внимания. В доме, который выглядел не добротнее предыдущего, пока тихо. И местная блоховозка не тявкает — слышно только ту, которая за оградой осталась. А они ведь большие любители устраивать хоровые концерты по заявкам. Хлебом не корми, дай перелаяться. Получается, в этом дворе собаку не держат, раз уж до сих пор не отзывается. Вот где-то через улицу заливаются псы на два голоса. Туда я точно не полезу.
Поминутно приседая и дергаясь от каждого шороха, прокрался к домишке. Заглянул в мутное оконце — света там не увидел. Все спят? Тем лучше.
Странное оконце, кстати. Какой-то белесой пленкой затянуто. Совсем нищие, даже стекло вставить не могут.
По стеночке подобрался к двери, отворил, затаив дыхание. Шагнул в темные сени. Половица предательски скрипнула под ногой, звук показался громким, как выстрел. Замер чуть ли не на минуту, боясь пошевелиться. Нет, в халупе по-прежнему тишина. Глаза тем временем немного привыкли — смог разглядеть ворох тряпья, брошенный в углу. Так, это я заграбастаю — потом посмотрю, что пригодится.
В дом не пойду — нечего искушать судьбу. Выбравшись обратно на улицу, даже зажмурился: из-за туч вышла полная луна, и стало гораздо светлее. Плохо — это мне во вред сейчас.
Зато приметил во дворе белье, которое сушилось (скорее, вымораживалось) на растянутых веревках. Вроде не особо влажное и не обледенелое. Бросил свою охапку на землю, принялся выбирать себе более подходящее облачение. Так, вот отличная рубаха — грубая, но как раз по размеру. Вот штаны — взамен разодранных. Гадская собака. Ну хоть ногу не прокусила.