А вдруг путешествия сознаний между телами и мирами здесь — обыденность, пустяковое дело? И в городе мне сумеют объяснить, как вернуться домой? Хотя бы теоретически. Или, допустим, накоплю на услуги колдуна, который подобными вещами занимается… Даже если стоит оно баснословно дорого — пускай десяток лет вкалывать буду на хлебе, воде и жареных сверчках, но оплачу! Нужно только сперва выяснить, что тут знают о замещении разумов и как относятся к такому явлению. Не удивлюсь, если пришельцев из иных измерений считают лукавыми духами, ворующими чужие жизни… Ну или демонами.
Маялся этим я долгие часы. И все никак не мог себя пересилить. Как подумаю о радушии аборигенов, встречающих меня с топорами и вилами, — сразу руки опускаются. Как подумаю о болотах, немытом теле, паразитах и сырой медвежатине — тоже. Эх, ну угораздило же переселиться именно в подонка-тролля! Почему не в наследного принца или благородного рыцаря, который упал на охоте с коня? Да хоть в убогого крестьянина-инвалида, которому всю жизнь суждено только батрачить от зари до зари! Но зато с человеческим лицом.
А ладно, толку-то — тогда бы все равно спалился на какой-нибудь ерунде. И здравствуй, костер, или что тут с одержимыми принято делать. Мне здесь внимания и так чересчур много уделяют — возгордился бы, да как-то не до того. Короче, как говорится, жизнь моя — жестянка.
Кит-скорпион всем видом выражал сильную тревогу и недовольство тем, что мы так долго задержались в этом опасном месте. Двигался скованно, дергаными рывками, прижимал руку к груди, замирал под деревьями, туго свернув хвост. Глаза его испуганно шарили по сторонам — ну, конечно, те из них, где были развиты глазные мышцы. Временами монстр беззвучно открывал пасть или испускал частый негромкий треск. Подозреваю, что это было ультразвуковое прощупывание. Жаль только, в лесу оно, наверное, не особенно помогает.
Теперь я понимал, почему паукообразный зверь хотел увести меня от реки. Но откуда он знал, что мы идем к городу? Или просто догадывался?
И вот опять же — что мне делать с гигантской тварью? Провести в город — ну если только он населен поголовно слепыми, как минимум чрезвычайно близорукими. Что ни говори, маловероятно. Бросать… Поступок в стиле предыдущего хозяина тела. Тоже — нет, ни в коем случае, даже не обсуждается. Ну так что же?..
От тягостных сомнений пришлось временно оторваться. Чудище ткнуло меня мордой и снова куда-то повлекло — причем весьма напористо. На этот раз упрямиться я не стал. Да и попробуй-ка успешно сопротивляться многотонной твари. К тому же похоже, что причина у нее была действительно веской.
Метров через тридцать зверюга вытолкала меня к двум деревьям очень диковинного вида. Когда успела-то их найти? По идее, обычные елки. Или пихты, или даже лиственницы — в общем, что-то хвойное и разлапистое. Но хвоя у них была затейливого оттенка — почти сиреневая, лишь с некоторой прозеленью.
Чудище довольно прицокнуло и без церемоний приступило к нехитрому делу — взялось обжирать нижние ветви этих удивительных представителей местной флоры. Во мне прямо вознегодовал натуралист. К тому же лично я бы поостерегся есть хвою елок-мутантов, а монстру — хоть бы что. Надеюсь, знает, что делает.
Несколько раз тварь гостеприимно обводила воздух рукой и кивала, потом стала коситься в мою сторону. Нет, она что, издевается? Не собираюсь я тащить в рот непонятно что. И вообще, хвоя — не самая годная пища. Грубая и не сытная.
А впрочем… Если уж она так настаивает… Я приблизился, отломил небольшую веточку, с опаской попробовал пожевать хвоинки. Они оказались довольно мягкими, но весь рот тут же связало едкой забористой горечью. Лицо перекосило, и я забыл обо всем, усердно отплевываясь и набивая щеки снегом. Нет уж, сами такое ешьте! Чтоб я еще хоть раз повелся…
Закончив с одним деревом — объела снизу подчистую, выше не доставала, — зверюга принялась за второе. Ну и прорва, как в нее столько влезает?
Вдруг тварь зашипела и попятилась. Я подскочил к ней, кинул взгляд к подножью ствола… Под сиреневой елкой, почти скрытый густыми ветками, кто-то лежал. Он был жив — как раз пошевелился и слабо простонал.
Я, в отличие от чудовища, пятиться не стал. Напротив, осторожно подступил ближе, всмотрелся. Сам лежащий точно уже не боец, да и вряд ли что-то наколдует. Снег рядом с ним был темным, багрово-черным в накатывающих сумерках. Массивная кровопотеря. Самый частый недуг, с которым я тут сталкиваюсь.
И рядом, кажется, больше никого — иначе монстр бы по-другому себя вел. Пока же он просто пялился на человека и сипел — затухающе, как выключенный чайник. Очевидно, вначале так среагировал только от неожиданности, а потом тоже понял, что особой опасности нет.
Наскоро осмотревшись, я тоже успокоился: те, кто напал на этого человека, давно ушли. Следы тянулись далеко. Их распутыванием я не увлекся — больно мне надо воссоздавать весь ход событий. И так ясно, что виновны люди и что вроде трое. Уходили все вместе, в одну сторону. Пришли, по-моему, так же. Видимо, нарочно тут караулили — значит, не просто залетные грабители. Специально поджидали того, кто теперь умирает под елкой. Ну или привели его с собой. Мне же лучше — им здесь больше делать нечего.
Но, кстати, зря я сразу заключил, что это были именно люди, — по привычке так рассуждаю, а тут есть и другие… гуманоиды. Следы-то на снегу все равно оставят одинаковые. Ну, опять же, мне-то что с того, не побегу же за ними в надежде на радостное свидание.
Зачем-то подошел лежащему на боку телу, аккуратно перевернул его на спину. Молодой мужчина, лицо уже как белая маска. Чернеет смешная жидкая бородка, резкими пятнами выступили крупные веснушки у носа. Глаза, конечно, закрыты. Выше правого виска налилась огромная шишка, посередине гематомы кожа глубоко рассечена. Мощно ему двинули. Удивительно, что не проломили череп. Судя по заскорузлой одежде, еще у него ранение где-то под ребрами. Наверное, нож всадили. Непонятно, то ли хотели убить, то ли просто не рассчитали силы. Результат все равно один.
Одет мужик был, между прочим, довольно прилично — уж, по крайней мере, гораздо лучше, чем я. Шерстяные штаны, кожаная куртка, подбитая мехом… Мелькнула мысль: надо бы себе забрать, когда еще выпадет случай разжиться нормальными шмотками. Но снимать их с пока живого человека — это показалось мне чем-то слишком мерзопакостным. И не ждать же тут, как стервятник, когда он помрет. Тоже как-то гадко. Да и вообще, жаль мужика — наверняка он тоже сторонник расового превосходства, но ни мне, ни монстру ничего плохого не сделал. Подстерегли его подло, втроем, в лесу… Не похоже на какую-нибудь там благородную месть. А рана у него, по-моему, не самая серьезная, если уж он жив до сих пор. Я же тут поблизости уже пару часов, услышал бы подозрительные звуки. Но его оглушили, а рана сама не закрылась — значит, теперь он умрет от катастрофического падения давления, не приходя в сознание. И так уже бледный, как свежий труп. И помочь я ничем не смогу, даже если остановлю кровотечение. В город же не потащу его, чтобы реанимировали. Вряд ли тут можно вызвать скорую анонимно в лес.
Даже тварь вроде как прониклась — наконец-то пододвинулась ко мне, задумчиво согнулась над телом, почти упершись в него носом. Страшненькая картинка. Если парень сейчас откроет глаза, то, вероятно, скончается от инфаркта, а не от своей травмы. Немудрено, когда над тобой такая морда склонилась.
Потом сухопутная косатка посмотрела на меня выразительным человеческим глазом, полуприкрытым густыми ресницами. И вопросительно потыкала пальцем в распростертого на кровавом снегу человека. В смысле, она спрашивает, что с ним делать? А я откуда знаю? Уж не закусить ли тварь им собирается? Я надеялся, что она человечиной брезгует…
Оставалось только недоуменно пожать плечами. Зверюга же, видя, что я ее не понимаю, коротко пискнула и снова указала на парня — уже куда-то в область живота. Что у него там? А, рана же под ребрами…
— Ничего не могу сделать, — сознался я, для убедительности разводя руками. — Не жилец. Да и нужно ли?