Завтракать я старался гораздо позднее, чем тут было принято: в этом случае вполне логично просить принести еду в комнату. С обедом — примерно такая же история, а с ужином не получалось: бродить по дому ночью в поисках слуг было как-то не ахти. Поэтому спать ложился обычно слегка голодным. Ничего, с лесом все равно не сравнится.
Все это, кажется, из образа нелюдимого эльфа не выбивалось. По крайней мере, с вопросами и удивленными замечаниями никто не лез. Воспринимали как должное.
Беспокойство по поводу твари меня не оставляло, но я попытался загнать его в дальний закуток сознания — изменить пока ничего не могу. Нужно понемногу вливаться в общество. Насколько это вообще возможно в моем случае.
Кстати, по поводу вживания. После некоторых осторожных и до крайности косноязычных расспросов удалось прояснить социально-политическую обстановку в Торлопе. Не идти же на прием непонятно как. Точнее, понятно — как малограмотный растерянный дурачок не от мира сего. Причем вовсе не фигурально выражаясь.
Короче говоря, как я с удивлением узнал, городом управлял не какой-нибудь феодал или наместник, назначаемый по воле монарха. Нет, тут во главе был не дворянин, а некто вроде бургомистра. Еще больше меня удивило то, что должность эта была не пожизненной, да еще и выборной. Выборы проходили, если я правильно определил, раз в шесть лет. Хотя, конечно, правом голоса обладали далеко не все горожане — никто и не думал давать его всякому быдлу. Только самые влиятельные персоны, входившие в некий аналог муниципального совета, могли влиять на политическую обстановку. Как бы мне не пришлось еще и со всеми ними лично договариваться…
И только я начал привыкать к новому ходу жизни, как одним прекрасным утром мне ярко напомнили, что стоит расслабиться — и она, жизнь лесного отродья, станет дешевле ломаной копейки. Все с ног на голову перевернули услышанные случайно на улице пересуды:
— Говорят, в… днях пути от Торлопа… сражались с чернокнижником! А он призвал… Тьмы и перебил их! Только трое выжили! И то наслал он на них такую порчу, что жутко смотреть!
И вот ведь забавно: слова «чернокнижник» на этом языке я не знал, но восстановить по обрывкам смог. И уверен, что правильно. Только меня это совсем не порадовало.
Потому что я понял, о ком идет речь.
Глава 11
Тайны благородного гостя
Я застыл на полушаге. Уши нервно подергивались, ловя каждый звук. Спустя пару минут, убедившись, что разговор вполне безобидный, медленно выдохнул через шарф.
В город пока не стягивались сводные дружины карателей, жители еще не бегали в панике, стараясь скрыться от колдуна — или, наоборот, найти и спалить его вместе с домом. Вообще, происшедшее обсуждалось отстраненно, просто как интересная и жутковатая сплетня. А если судить по количеству озвученных догадок и попросту откровенного бреда, то было очевидно, что сплетник узнал о чернокнижнике далеко не из первых рук.
А значит, что в Торлопе, скорее всего, никто из летунов в балахонах не появлялся. И ориентировки, что тролль скрывается именно здесь, у них нет.
Тут же я осознал, насколько глупо и примечательно мог выглядеть, замерев и прислушиваясь. Ладно хоть, стоял, привалившись к стене и не выходя из проулка. Лениво потянулся, медленно озираясь по сторонам, проверил, хорошо ли прилегает капюшон, и направился дальше. В груди наконец-то успокоилось лихорадочное биение. Вот меня проняло-то. А все потому, что забываться стал! Нельзя, нельзя мне так! Конечно, чего бояться — мирные люди кругом, подсознательное напряжение уходило потихоньку. Но сам-то я не человек.
В тот день я сразу вернулся в жилище семьи алхимика, забросив подальше идеи изучить город и заказать себе еще что-нибудь для маскировки. Лучшая маскировка — это в комнате запереться. Сделать заказы, забрать покупки могут и слуги — не думаю, что мастер Яцек мне в этом откажет.
Жизнь в средневековом особняке текла день ото дня неспешно и размеренно. Мне пока удавалось более-менее удерживаться в ней, пусть и в очень странной роли. Сидеть чуть ли не круглыми сутками в комнате было скучно и психологически крайне утомительно. Я изучил каждый сантиметр стен и потолка, уже не говоря о статуэтке, слепленной колдовством. И совершенно не знал, как еще тут можно убивать время. Сенсорный голод начал мучить похлеще настоящего. Даже в лесу бывало поинтереснее.
У алхимика наверняка имелись какие-нибудь книги — все-таки он ученый, пусть и с местной культурной спецификой. Они могли бы очень скрасить мое добровольно-принудительное заточение, да и послужить ценным источником знаний об этом вывернутом мире. Но пока я о них не спрашивал. Не столько потому, что опасался выдать свое незнание простейших вещей, сколько из-за того, что сам Яцек наверняка бы загорелся желанием обсуждать со мной прочитанное. А я еще не был морально готов к вечерам в компании аборигена. И материально — тоже. Нужно продумать, в каком углу разместиться так, чтобы лица почти не было видно, но чтобы это не выглядело подозрительно. И взять где-то «домашний» заменитель полотнища, скрывающего челюсть.
С одеждой вообще, как я понял через неделю, выходила какая-то унылая эпопея. Начать хотя бы с того толстого шарфа, который я успел заказать под предлогом непривычки к холодам. А поскольку их я переносил куда лучше, чем предполагалось, то носить такой шерстяной ужас стало для меня сущим мучением. К тому же он еще и безбожно колол шею и подбородок. Откровенно говоря, я предпочел бы, пожалуй, ходить по морозу с голым торсом, чем так. Но ничего не поделаешь, конспирация важнее. Поэтому я героически терпел и кутался в шарф и на улице, и в помещениях — прямо как заправский хипстер. Несмотря даже на то, что временами и дышалось с трудом: адский шарф обхватывал горло, подобно вязаной змее.
Несколько позже я отправил слугу алхимика к скорняку. Заказать меховую шапку, с условием, «чтобы ушам было удобно». И этот сумрачный гений-кутюрье, видимо, наслушавшись о моем шарфе, наворотил такого, что я аж вздрогнул, когда мне принесли… изделие. Скорняк соорудил по бокам шапки специальные меховые чехлы, куда следовало совать мои уши. Я честно попробовал это носить, но уши постоянно то натирало, то они стремились вырваться оттуда наружу, шапка все время сползала самым диковинным образом. В итоге я с легким сердцем отказался от этого произведения средневековой дизайнерской мысли и отправил со слугой новое задание — сшить обычную накидку, просторный меховой капюшон. Сославшись на жуткое неудобство шапки-мутанта. Мастер, должно быть, обиделся, но меня это слабо волновало. В конце концов, из-за него моим ушам пришлось порядком пострадать. Как будто мне шарфа мало.
Зато в городе — узнал от прислуги — неожиданно стали пользоваться спросом так называемые «шапки-эльфийки», скроенные по образу и подобию того убожества. Уж не знаю, кто его так разрекламировал — наверное, сам автор руку приложил. Меня в этой шапке и видели-то полтора раза, учитывая мою нелюбовь к выходу в общество. Новые же уборы несколько напоминали наши традиционные шапки-ушанки, только уши-отвороты, нелепые узкие и заостренные лоскуты меха, торчали на них кверху, закрепленные на медных спицах. Поговаривали даже, что местные криминальные деятели устраивают в этих отворотах специальные тайники, где таскают небольшие ножи, отмычки, свертки с дурман-травой и прочий уголовный инвентарь. А добропорядочные горожане, в свою очередь, иногда заказывают «уши» с кармашками для золотых монет и прочих мелких ценностей. Так я внезапно побывал законодателем моды и внес свою лепту в локальный прогресс. Пусть и сомнительную.