А тот факт, что даже многотонное чудище не рискнуло связываться с двумя ушастыми, очень пугает. Где уж мне-то… Ну, куда деваться — вынужден буду справиться, без вариантов. По доброй воле все равно не отпустят.
За химерой эльфы таки решили не гнаться. Перекинувшись парой приглушенных фраз, двинулись по дороге дальше. Ясно одно: они этого просто так не оставят. Не зря же так стремились найти «гимори». Наверняка затеяли потом сюда вернуться — но уже с отрядом неравнодушных. Перед этим — выведают у меня, что думаю о слабых местах твари…
Короче, будут промывать мозги. Или банально пытать. Прямо даже не знаю, что выбрать.
Веревка неплохо поддавалась твердым когтям. Хорошо, что я время от времени подравнивал их бруском. Заточились по краям. Теперь приходилось не столько кромсать волокна, сколько маскировать повреждения. Благо сквозь темноту в чаще даже я мало что различал. Вряд ли зрение у длинноухих гадов сильно лучше моего.
Еще примерно час сосредоточенного, предельно аккуратного скобления — и веревка уже держалась на трех-четырех волокнах и честном слове. Теперь ее можно было разорвать, просто сильно дернув руки в стороны. Я напрягся, выжидая момент, готовился… И зря. Именно в это время эльфам пришло в голову сделать привал.
Всадники остановились, негромко переговариваясь. Затем тот, который вез «гнилую кровь», спешился, отвязал меня от седельных колец, сдернул наземь… И веревка на кистях лопнула.
Он не успевает ничего понять, а я уже нелепо вскакиваю на связанных ногах. Сильно затекли… Как бежать-то!.. Наотмашь бью его когтями по лицу, кулаком — под дых. Срываю петлю с шеи — а первый всадник уже тут! Падаю в грязь, перекатываюсь к лошади — которая без седока. В глазах пляшут звезды и красные круги.
Скорее — скрыться за лошадью! Ноги развяжу потом. На корточки присесть… Руку — в сумку. Так, что у нас тут… Все не то! Пузырьки так похожи на ощупь! Суматошно выхватываю один, другой — все бесполезное! А, вот он — горючий!
Всадник опять рядом. Другой эльф, кряхтя, поднимается с колен. Лошадь нервно храпит и отходит от меня. Нате, получайте! Мензурка с огненным зельем летит к врагу — под копыта.
Падает, звонко цокнув о корень, — и не разбивается. Никакого пожара не будет.
Оставалась пара секунд, дальше — все. Я растерянно поднес к глазам пару пузырьков, которые достал раньше. Никчемные. Толченая известь и порошок, сушеная трава цемиричник — входит в настой от головной боли…
«Осторожно, при вдыхании вызывает сильнейшее чихание», — пронеслось в голове. Ах ты ж!..
Пробку — зубами и долой! Задержал воздух в груди, щедро сыпанул порошка на ладонь. Коряво подпрыгнул — и швырнул снадобье в рожу подоспевшему эльфу.
Тот будто на ветку напоролся. Всхлипнул и зашелся в судорожном чихе, аж пригибаясь к конской спине. Лошадь тоже зафыркала, замотала головой. А я угостил порошком второго эльфа, который пришел на подмогу товарищу. Теперь они чихали хором.
Пока они не отдышались, содрал путы со щиколоток. В спешке надломил коготь — черт, как больно! Очень больно! Но сейчас не до того.
Запрыгнув на лошадь, изо всех сил шлепнул ее по заднице. Проклятая скотина взвилась на дыбы, так что едва меня не скинула — но не тронулась с места! Это ж как их эльфы дрессируют⁈
Пришлось соскакивать на землю и бежать в чащу — не туда, куда ушла тварь. В другую сторону. Наскоро сориентировался, понесся через подлесок. Ветки хлестали по рукам, по лицу — плевать! Только голову локтями прикрою…
Продрался через кусты, под елками стало чуть проще. Громадные, лап у земли мало. Живее, живее!
Сколько я так мчался по лесу, задыхаясь и почти падая, — не знаю. В боку вначале закололо, потом там угнездилась резкая боль. Я старался не обращать внимание, пусть слезы и катились из глаз — смахивал их на бегу рукавом и бежал дальше. Если бы не ночное зрение, далеко бы не ушел. Часто запинался о корни, пару раз грохнулся, приложился головой об дерево. В ушах зашумело, сознание мутилось — но отдыхать нельзя. Надо двигаться, иначе — все.
Моя бешеная гонка закончилась внезапно. Просто почернело в глазах, и я вырубился прямо на ходу.
Отлеживался, по ощущениям, не больше пары часов. Во всяком случае, небо в редких просветах ветвей посветлело, но не сильно. Поднялся с земли, усыпанной хвоей, слегка отряхнулся. Ноги подкашивались и еле шевелились, печень болела, но нужно было идти. И я побрел дальше, стараясь не сбиться с направления — от лесной дороги, по которой меня везли длинноухие сволочи.
Шагал совершенно автоматически, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух и прислушаться к подозрительным шорохам. Наступало утро, кое-где начинали чирикать птицы. Вскоре бодро простучал дятел. Раздалась чья-то жужжащая трель. Лес просыпался.
А я б не отказался поспать. Только сдается мне, что если сейчас задремлю — то проснусь уже в эльфийских застенках. После той встречи, тех взглядов и интонаций ушастые «сородичи» мне совсем не кажутся доброй компанией. Если связали по руками и ногам — вряд ли везут в гости на чай с плюшками.
Пока чуткий слух не улавливал погони. Птицы, довольно редкие в ельниках, пели как обычно, без больших пауз. Ветки не хрустели под чужими шагами. Но это ничего не значит — может, эльфы, как на подбор, прирожденные следопыты… Хотя птицы бы их выдали, наверное. Я тоже иду довольно тихо, но на меня пернатые все-таки реагируют.
Снова подумалось о твари. Почему она вышла к ним, но не напала? Почему стояла, не сбежала сразу?.. Ведь явно поняла, что меня защищать — не вариант. Она же умная. Или не могла принять решение? Но вела себя так странно… Я уже неплохо знал кита-паука. Не всегда его понимал, но все же… После той вспышки любой нормальный зверь либо сбежал бы, либо напал. А она стояла и смотрела. Конечно, чудовищную химеру не назовешь нормальным животным, но… Кто ж так делает?..
Точно — неспроста там эти глаз, рука и голени. Теперь-то я окончательно уверился. Хотя что толку. Вряд ли я еще когда-то увижу монстра на паучьих ногах. Ладно, что уж. Может, и к лучшему — а то слишком заметный и жуткий спутник для путешествий. Если я вообще когда-нибудь снова буду жить с людьми…
Шел я долго и однообразно. Несколько раз оказывалось, что сделал круг и вернулся на место, где уже был до этого — но удавалось найти верное направление. Вспоминал школьный курс географии — или, как ее там, безопасности жизнедеятельности? В общем, про мох с северной стороны стволов и прочее в этом духе. Мох, правда, не особо помогал: рос почти равномерно, лишь иногда был погуще на одном участке. Зато погода стояла ясная, по солнцу можно было разобрать, куда примерно двигаться.
Так прошло почти двое суток. Голод сильно мучил — припасов с собой захватил мало, и они быстро закончились. Пил воду из фляжки, потом кое-где из ручейков — негигиенично, но что поделать. Находил какие-то прошлогодние грибы, которые условно опознал как сыроежки и рыжики. Съел их сырыми — вроде название намекает, что не помрешь. Да и рыжики, кажется, тоже можно так употреблять. Выбирать все равно не приходится. Силы мне нужны, а без еды быстро их потеряю. Вся надежда на крепкий желудок тролля.
Вновь начинало смеркаться, я вышел на полянку и решил сделать привал. Идти совсем без отдыха — довольно плохая идея. Тем более что глаза уже слипались от усталости и напряжения. Здорово, что новое тело оказалось очень тренированным — прежде я в таком темпе гнать бы не смог. Свалился бы гораздо раньше.
Поднимался ветер, лес тревожно шумел. Верхушки деревьев перекатывались надо мной, как волны. Я уже готовился прикорнуть, но не сложилось: откуда-то издалека ветер донес нежную, изумительно красивую песню. Женский голос выводил смутно знакомые, странные слова так чувственно, так плавно и пронзительно, что я замер, весь погрузившись в чудесную мелодию. Я тонул в ней, песня текла, словно горный родник, прозрачная и чистая, как ключевая вода. Холодная, как талые снега, и влекущая, как улыбка любимой женщины. Голос плакал и звал, обещал что-то неземное, недостижимое и прекрасное, как звездная россыпь в темнеющих небесах. Я вдруг почувствовал, что скоро пойму все, что мне нужно знать, услышу и познаю тайную суть этих слов. И я поддался далекому зову, ответил ему всей душой. Ноги сами понесли меня туда, откуда лилась пленительная песня. Больше не было ни усталости, ни страха — только я и волшебная музыка.