Когда они кончили петь, наступило долгое молчание. Затем один из звукооператоров выключил магнитофоны и произнес одно-единственное слово:
— Здорово.
— Интересно, что это за музыка? — спросил другой. — Это и не «поп», и не блюз. В ней какой-то… церковный душок.
— Не душок, а душа, — поправил его Фесс.
Лоретта почувствовала, как ее глаза наполняются
слезами благодарности: в устах Фесса это была наивысшая похвала. Наконец-то Лоретта поняла, какое качество он так высоко ценил, и что это качество наконец-то проявилось в ее пении и игре. Но музыка служила лишь одним из средств для его выражения. Душа была и в смехе Улисса, и в плаче мамы, и в проповеди преподобной Мэми, в танце миссис Джексон и улыбках маленького Рэндолфа. Это означало вкладывать свое сердце, всю себя без остатка в то, что ты делала. Вот почему едва ли не все цветные, которых знала Лоретта, разговаривая друг с другом, пользовались не только ртом, но всем телом, жестикулируя руками, головой, плечами, бедрами, коленями. Они безраздельно отдавались тому, что делали. И Лоретта от них ничуть не отличалась. В душе все они были братьями и сестрами!
— Душу надо хоть чуточку выстрадать, — заметил Слепой Эдди. — До нее надо дорасти.
Вот в чем, оказывается, дело, подумала Лоретта. За эти последние несколько месяцев она «доросла» и достаточно выстрадала.
— Берем с руками! — принял быстрое решение вице-президент. — Первоклассная вещь с большим будущим. И к тому же оригинальная. Так ведь?
— Да, — с гордостью ответила Лоретта. — Фесс — вон тот — написал слова. А Слепой Эдди сочинил к ним музыку.
— Узнаю руку мастера, — кивнул мистер Маркус.
Фесс, приняв его похвалу в свой адрес, просиял от удовольствия. Впрочем, его можно было понять, подумала Лоретта и решила еще больше подсластить ему.
— К другой песне он тоже написал слова. Мы ее пели, когда вы вошли.
— А Лоретта положила их на музыку. Совершенно самостоятельно, — солгал Слепой Эдди.
— Ну-ка давайте и ее сделаем. А? Поехали? — тут же предложил мистер Маркус.
Ребята теперь были в приподнятом настроении и превосходной форме и уже не стеснялись. С чувством, на подъеме и без единой ошибки они исполнили «Блюз голодного кота».
— Други мои! А ведь у нас целая пластинка! — объявил вице-президент. — Эту песню мы дадим на второй стороне. Единственное, что нам теперь остается — назначить день для записи в студии. В начале следующей недели. — Он достал карманный календарь. — Как насчет среды, во второй половине дня?
Фесс мгновенно принял на себя все полномочия — это он обожал.
— А им за это заплатят? — потребовал он. — Я их антрепренер.
— Разумеется, — чуть заметно улыбнувшись, ответил ему вице-президент. — Мы заключим со всеми контракты на довольно выгодных условиях. Если хотите, можете, конечно, согласовать их с юристом. Но думаю, вы останетесь довольны. Мы выплатим каждому кругленький авансик, а если пластинка пойдет — получите потиражные. На сегодня все, ребятки. Только не забудьте каждый день репетировать. И пора уже начинать работать над новыми вещами. Особенно поэту. Без него мы погибли.
Фесс сиял от сознания собственной незаменимости. Точно внутри него пылал факел, подумала Лоретта.
В дверях мистер Маркус обернулся.
— И вот еще что, — сказал он. — Вы придумали, как будет называться ваша группа?
Фесс и тут все взял на себя.
— Трио «Душа», — объявил он.
— Грандиозно, — одобрил один из звукооператоров.
— Да, но ведь вас четверо, — возразил второй его коллега.
Вильям, который до этого держался в стороне, молча наблюдая за происходящим, вдруг выступил вперед и предложил:
А если так: «Трио «Душа» и сестрица Лу»?