Вот и думай: что лучше?
Старший помощник размышлял об этом всё то время, пока отряд приближался к первому лежащему на земле кораблю, а добравшись до него, с облегчением увидел, что враги сняли с него груз ответственности – цеппель оказался пуст.
Когда-то это был импакто, лёгкий крейсер галанитской, как определил Спенсер, постройки. Не новый, но далеко не устаревший, некоторые признаки указывали на то, что корабль вышел из эллинга примерно десять лет назад. Сейчас крейсер носил громкое, но ни о чём не говорящее лингийцам имя «Персистокцуотль» и пребывал в плачевном состоянии. Ракеты «Пытливого амуша» угодили в заднюю половину корабля и основной пожар разгорелся между гондолой и кормой. Цеппель потерял четыре баллона, но капитан – это Эггерт видел собственными глазами – до последнего момента пытался совершить жёсткую посадку, однако взорвавшиеся боеприпасы свели его усилия на нет. «Персистокцуотль» рухнул в густой лес – к счастью, не поджёг его – и до сих пор слегка дымил.
Ни в лесу вокруг, ни рядом с кораблём лингийцы не встретили ни одного живого врага – лишь останки цепарей, выпрыгнувших из горящего крейсера в надежде спастись. У самого «Персистокцуотля» трупов оказалось больше – их вытащили и аккуратно сложили, но вновь – ни одного живого. Впрочем, учитывая состояние корабля, оставаться рядом с ним не имело никакого смысла.
– Полагаю, они отправились к месту падения следующего цеппеля, – произнёс шифбетрибсмейстер «Дрезе».
– Или к доминатору, – вздохнул Спенсер.
– Или к нему.
Скорее всего к нему, потому что на тяжёлом крейсере наверняка находился старший по званию офицер и военные интуитивно старались оказаться под его командованием.
– Но внутри всё равно следует соблюдать осторожность.
– Разумеется.
– Ты войдёшь только после того, как ребята прочешут все уголки цеппеля.
– Их тут немного.
– Только после этого.
– Договорились.
Шифбетрибсмейстер был ценнейшим на корабле специалистом, руководил всеми техническими службами, и рисковать им Спенсер не собирался. Шиф отправился с отрядом, потому что точно знал, что необходимо снять с вражеских цеппелей, но всю дорогу его охраняли два цепаря, готовых и прикрыть, и закрыть его собой. Здоровенного офицера такое положение дел не очень устраивало, поскольку казалось унизительным, но Эггерт твёрдо сказал, что в противном случае он остаётся у «Дрезе», и тот подчинился.
– Боюсь, с этого цеппеля мы много не снимем, – негромко произнёс шиф, разглядывая растерзанный корабль.
– Их три, – напомнил Спенсер. – Надеюсь, в сумме они дадут нам нужное количество запчастей.
– Надеюсь…
Но закончить шифбетрибсмейстер не успел: изнутри послышались громкие голоса, кажется, ругань, кто-то кому-то пообещал оторвать голову, а затем в разбитом лобовом окне гондолы появился цепарь и радостно сообщил:
– Мы взяли пленного!
– Я просмотрел список того, что парни капитана дер Шу успели снять с катамарана, и хочу сказать, что несколько разочарован, – громко произнёс Бабарский. – Поверьте, мессер: мой визит за трофеями закончился бы намного продуктивнее.
Дорофеев хмыкнул и отвернулся, скрывая улыбку. Остальные офицеры последовали его примеру, только без звуков. Никто не сомневался, что за те двадцать минут, что были у цепарей со «Стремительного», ушлый ИХ сумел бы выпотрошить катамаран полностью, а остатки корпуса продать ближайшему старьёвщику на металлолом – о предприимчивости низенького суперкарго «Пытливого амуша» в Герметиконе слагали легенды. А уж когда они действовали в паре со здоровенным Чирой Бедокуром – шифбетрибсмейстером «Амуша», – вздрагивали целые планеты, не знающие, будут ли они только разгромлены или проданы по частям.
Но при этом ИХ Бабарский был действительно хорошим офицером: цепким, умным, прекрасно разбирающимся не только в положении дел на чёрном рынке.