Расставшись с Дамаскидом, Мемнон быстро зашагал по тропинке, ведущей через кладбище вдоль городской стены в сторону крепости Эвриал. Он решил возвратиться в Трогильскую гавань по суше, обойдя город по северному склону Эпипол.
Потом он узнал, что в этот же день, незадолго до заката, многие из собравшихся у Ахрадийских ворот рабы поодиночке и группами двинулись по дороге, ведущей через Даскон в сторону Леонтин. Только самые законопослушные из рабов уныло побрели по дороге в Акры или разбрелись по ближайшим имениям, откуда они пришли в Сиракузы с надеждой получить свободу согласно сенатскому постановлению.
Добравшись до Трогильской гавани, Мемнон нашел Требация на берегу в специально разбитой для него палатке против стоящей на якоре «Амфитриты».
Узнав о готовящемся собрании рабов в роще Паликов, Требаций захотел отправиться туда и, как он с усмешкой выразился, «своими ушами послушать речи рабов о свободе и справедливости».
Мемнон попытался его отговорить.
– Стоит ли тебе подвергать себя опасности? Лучше я пойду туда один и, вернувшись, обо всем подробно расскажу…
– Давно не ездил верхом… Небольшая разминка пойдет мне на пользу.
– А я подумал, что человеку, голова которого оценена в двадцать талантов, нужно быть более осмотрительным…
– Не в первый раз рискую…
– Тебя не остановит даже то, что до Палики не менее шестидесяти миль?
– Что такое для всадника на добром коне какие-то шестьдесят миль!.. Сделаем так. Наймем лошадей, оставив залог, равный их стоимости, и до заката солнца будем на месте. Пойми, юноша, мне необходимо там побывать! По возвращении на Крит я должен рассказать конвенту о том, что видел и слышал сам, а не с чужих слов…
* * *
До города паликенов во второй половине следующего дня добралось не менее трехсот рабов. Окрестные жители принимали их за бедных паломников, пришедших поклониться божественным братьям-близнецам у посвященных им серных источников. Прошел слух, будто это рабы, получившие свободу согласно постановлению римского сената, а братья Палики считались покровителями рабов и вольноотпущенников. Так что поначалу их появление ни у кого не вызвало никаких подозрений.
Согласно преданию братья-близнецы Палики были сыновьями Зевса и речной нимфы Талеи. Совершив в Сицилии немало славных подвигов, они после своей смерти были обожествлены, став богами всех серных источников Сицилии. Их считали добрыми богами преисподней, приписывая им способность лечить болезни и оберегать людей от опасностей во время их путешествий. Центром поклонения им стал город Палика, названный так в честь божественных братьев-близнецов, олицетворением которых были два больших серных источника, окруженных каштановой рощей. В глубине этой рощи сооружен был посвященный им алтарь.
Местные жители с незапамятных времен называли себя паликенами, считая, что ведут свой род от братьев Паликов. Город их, как говорили, существовал еще до появления в Сицилии первых греческих колонистов. Святилище Паликов служило оракулом, и, кроме того, в нем давали священные и нерушимые клятвы.
Полемон Периэгет, живший примерно за сто лет до описываемых событий, писал: «Палики, которые так называются у местных жителей, считаются здесь богами-автохтонами. Это два одинаковых, как близнецы, источника. Необходимо, чтобы те, кто к ним подступает, были очищены от всякой нечистоты, полового общения и даже от какой бы то ни было пищи. От них поднимается тяжелый запах, причиняющий головную боль тем, кто стоит рядом. Вода в них мутная и по своему цвету больше всего похожа на белую слизь. Она вытекает с пузырями и клокочет, так как там находятся родники с бурлящей внутри водой. Говорят, что глубина у них бездонная, ибо упавшие туда коровы, повозка, запряженная парой мулов, и другие попадавшие туда животные исчезали без следа. Есть у сицилийцев величайшая клятва, которая дается лишь тогда, когда приступающие к ней подвергнутся очищению. Жрецы, принимающие клятву, имея при себе табличку, объявляют клянущимся, в каких словах следует принести клятву. Дающий клятву, потрясая масличной ветвью, с венком на голове и не подпоясанный, а в одном только хитоне, приблизившись к самому источнику, по подсказке произносит клятву. Тот, кто будет хранить ее нерушимо, уйдет домой невредимым, а клятвопреступник перед богами тут же умирает. Ввиду того, что такое случается, каждый обещает жрецам, что оставит вместо себя поручителя, которому, если произойдет что-либо непредвиденное, придется совершить очищение священного участка».
К концу дня в священную рощу божественных близнецов пришло еще около ста пятидесяти человек. Их привел с собой сириец Дамаскид.