— Бла… благодарю вас, досточтимый, — Фригес несколько раз сглотнул, чтобы восстановить голос.
Позже, направляясь к аэродрому вместе со своим начальником, молодой Фригес прервал затянувшееся молчание.
— Так вот он какой, наш старый фарос… Он мне понравился, стратег! Я никогда раньше не видел его так близко… в нем что-то есть. Он совсем не похож на моего отца, но у меня такое ощущение, что я знаю его уже тысячу лет.
— Хм-м… Любопытно… Мне показалось, что вы с ним во многом схожи — не во внешности, правда. Я не могу сказать, в чем… но сходство существует.
Хотя Артоменес, как любой другой в его время, не мог объяснить этого, но сходство было — причем и внешнее, и внутреннее: золотистые глаза и «орлиный» взгляд, который много тысячелетий спустя будет ассоциироваться с носителями аризианской Линзы.
— Ну, вот мы и на месте. Твой корабль готов. Удачи, сынок.
— Благодарю вас, старший. Еще одно… Если я… если я не вернусь, вы присмотрите за моей женой и ребенком?
— Обязательно. Они уедут в Северную Майя завтра утром. Они будут жить, что бы ни случилось со мной и с тобой. Еще что-нибудь?
— Нет, спасибо. До свидания.
Корабль напоминал огромное летающее крыло. Обычный грузовой коммерческий рейс. Без пассажиров — их никогда не подвергали перегрузкам, возникавшим в транспортных судах. Фигес посмотрел на панель управления. Ленты с записью курса медленно ползли в приемные щели автоматического пилота, все огоньки горели зеленым. Хорошо. Натянув непромокаемый костюм, он прошел через шлюз в свой противоперегрузочный отсек, влез в резервуар с водой и приготовился ждать.
Резко взвыла сирена, и ослепительные вспышки включившихся атомных двигателей разорвали ночь. Корабль завибрировал, словно пытался разорваться на части — ту, что стремилась в небеса, и ту, что упрямо не желала покидать землю. Фригеса не беспокоила эта судорожная дрожь. Раньше случалось, что воздушные суда терпели катастрофу при столкновении с атмосферой на скорости звука, но это было достаточно прочным, чтобы неповрежденным миновать опасный барьер.
Адская вибрация прекратилась; теперь фантастическая мощь полета отзывалась только простыми толчками. Фригес знал, что корабль достиг своей крейсерской скорости — две тысячи миль в час. Он заторопился; сдвинул прозрачную крышку и, выплескивая воду на пол, вылез из противоперегрузочной ванны. Затем разведчик снял громоздкий костюм, бросил его в угол и направился в отсек управления. Достав из шкафчика под пультом пару мягких перчаток, он отключил все приборы, способные спасти воздушное судно. Оно упадет в океан, затонет и никогда не будет обнаружено. На всякий случай Фригес тщательно осмотрел контрольный отсек и коридор. Никаких следов — ни царапин, ни отпечатков. Пусть поищут… Итак, до сих пор все идет хорошо.
Теперь назад, к шлюзовой камере, в которой находится тусклый темный шар спасательной капсулы. Сначала разобраться с креплениями… так… Теперь — открыть наружный клапан…
Он задохнулся, когда воздух, начавший вырываться из разгерметизированного отсека в близкое к вакууму пространство за бортом, подтолкнул капсулу в шлюзу, но его приучили к таким резким перепадам давления. Разведчик открыл шар: две соединенные полусферы, каждая покрыта изнутри плотной массой, напоминавшей пористую резину. Казалось невероятным, чтобы человек такого роста, как Фригес, — тем более, с парашютом, — сумеет поместиться в таком маленьком пространстве, но это ложе точно соответствовало его телу.
Шар должен был быть маленьким. Корабль — хотя он совершал обычный рейс и шел по расписанию, — тщательно наблюдался с момента входа в область действия норхеймских радаров. Если шар будет невидим на их экранах, то никаких подозрений не возникнет. По крайней мере, до тех пор, пока не будет создано устройство, определяющее на расстоянии присутствие людей на сверхскоростных кораблях.
Фригес терпеливо ждал — до тех пор, пока стрелка на его часах не коснулась нужной отметки. Затем он влез в одну половинку шара, вторая накрыла его и с тихим лязгом защелкнулась. Распахнулся шлюз, шар и заключенный в нем человек полетели в темноту, снижаясь быстро, с огромным ускорением. Если бы воздух на этой высоте был хоть немного плотнее, разведчик погиб бы мгновенно; но все было тщательно рассчитано, и Фригес остался жив.