Но вернемся в горы, на левый фланг, где мы оставили отряд ушедший в засаду.
Из рассказа прибежавшего из села красноармейца участники отряда поняли, что они погибли.
На землю упал вечер. Горстка безмолвных и угрюмых бойцов вышла из окопов. Приготовили винтовки, но стрелять уже невозможно — не видно цели, нет смысла.
Душит бессильная злоба, в ярости сжимаются кулаки.
Нужно временно отступить. Куда? Путь один к Днепру. Кругом свистят пули: в темноте видно, как вспыхивали огоньки от выстрелов, — значит там, в Триполье, падают раненые и убитые.
Группа бойцов спустилась, падая и срываясь в темноте, с крутого берега и пошла к заливу Днепра под Трипольем.
Там, по колено в воде, уже стояли в напряженном ожидании несколько десятков комсомольцев.
Метались по берегу потерявшие голову красноармейцы, бросались в воду и пускались вплавь. Вот лодка — на ней могут поместиться человек восемь, но влезают пятнадцать, по бортам цепляются еще другие, лодка плывет несколько метров, круто накреняется, и все пассажиры ее падают в воду.
Совсем стемнело. К берегу подходят какие-то люди.
— Кто идет?
— Свои, свои, не бойтесь! — раздается приветливый, успокоительный ответ.
Бойцы идут навстречу: это бандиты, вооруженные до зубов. За ними волочатся несколько пулеметов.
Снова провокация!
— Сдавайтесь, а то всех перестреляем!.. Комсомольцы поспешно кидают свои документы в воду. Лихорадочно работает мысль в поисках выхода. Что делать?.. Повернуть обратно, в реку — поздно, нельзя…
Участники отряда медленно, один за другим, выходят на берег. Бандиты окружают их тесным кольцом.
— Попались, большевики!
Посыпались первые удары прикладами и нагайками.
— Айда в село!
Пленный отряд шел по разрушенному Триполью. Ночь вступила в свои права. Луна бледным серебристым светом освещала догорающие развалины крестьянских хат. Живые шли мимо всюду валявшихся трупов, окровавленных и растерзанных, мимо беспомощно стонавших раненых и умирающих своих товарищей. Брань, толчки, удары, пинки, выстрелы — сливались в один жуткий концерт, который люди-звери разыгрывали в прозрачной свежести прекрасной летней ночи.
Смерть всюду делала свое дело.
Несколько десятков комсомольцев шли на новые страдания и муки.
Их привели в центр села, на базарную площадь, где высятся большие каменные лавки и склады.
В «гостях» у зеленовцев
Началась первая ночь в «гостях» у зеленовцев. Поминутно открывается дверь сарая, где, как сельди, набитые в бочку, помещаются участники захваченного на берегу отряда; беспощадные грубые руки вталкивают внутрь все новые группы окровавленных пленников.
Вскоре в наглухо захлопнутой и зорко охраняемой клетке нельзя было не только лежать или сидеть, но негде даже стоять. И всю ночь не смолкали: проклятия здоровых, стоны и плач раненых, крики умирающих.
Что сулит рассвет? Молодости, буйно цветущей юности, всем, в ком бьется сердце революционера, в ком кипит горячая большевистская кровь, — не страшна близость смерти, хотя настоящие революционеры совсем, совсем не хотят ее! Рассвет сулил нашим братьям надежду. И он, казалось, не обманул их.
Настало утро.
Что это? Пленники вслушиваются, затаив дыхание, в частый тревожный звон набатного колокола.
Бандитское село охвачено какой-то тревогой. Вот загрохотали орудия. Их несмолкаемый гул казался заключенным лучшей в мире музыкой, ибо то была музыка освобождения: выстрелы идут со стороны Днепра, это наступают наши бронепароходы подъехавшие к самому Триполью.
Наши немилосердно палят по бандитам, наши идут на выручку…
Ликование было коротким: раскрылись окна и двери тюрьмы, и на заключенных глянули оттуда дула пулеметов и винтовок. Дело ясно: зеленовцы собираются удирать, предварительно решив перестрелять всех пленников.
Это состояние мучительного ожидания продолжалось недолго — час, может быть два, но заключенным эти минуты казались вечностью.
Постепенно все стало стихать, замирал звон набата, стали удаляться звуки канонады.
Наши отступили.
Как ни странно, но это явилось для пленных отсрочкой прихода неотвратимо нависшей смерти.
Вскоре их всех выведут на площадь. Что еще предстоит пережить?..
Пленных ставят в шеренгу.
Раздается роковая команда:
— Жиды, кацапы (русские), коммунисты! Пять шагов вперед!
Ах, вот что? Ясно… Но раздумывать некогда. Ноги почти ста человек послушно отмерили требуемое расстояние и замерли в ожидании. Среди вышедших вперед — около половины комсомольцев.