Появляются Эльвира, в шелковой ночной рубашке, и Пелегрин — такой, каким он был семнадцать лет назад.
Пелегрин. Еще ступенька.
Эльвира. Мне никак нельзя оступиться, иначе я проснусь.
Пелегрин. Я дёржу тебя.
Спускаются.
Педро. Мне только жаль барона, который ничегошеньки не видит, глядя на лоб своей жены…
Пение прекращается.
Пелегрин. Встать, эй вы, живо! Околачиваетесь здесь да распеваете, и никто не встает, когда я вхожу. Что это значит? Раскачивайтесь-ка побыстрей, поднять паруса! Мы выходим в море. Или вы спите?
Матросы нехотя поднимаются.
Выходим в море. Сейчас же! Понятно?
Матросы принимаются за работу. Только скованный Педро остается лежать в темноте.
Эльвира. Это и есть ваш корабль?
Пелегрин. Да, «Виола».
Эльвира. «Виола»?
Пелегрин. Жалкая посудина, что и говорить! Мы захватили ее совсем недавно около Марокко. Вся их команда напилась мертвецки, нам это недорого стало — всего трех человек. Большего она и не стоит, но этого достаточно, чтобы выйти в море с Эльвирой, в море, где нет ничего, кроме воды и луны…
Эльвира. Здесь ты назвал меня красивой.
Пелегрин. Ты красива, Эльвира.
Эльвира. Ты сказал это по-другому… тогда.
Пелегрин. Эльвира, представь себе раковину, каких не бывает на самом деле, о каких можно только мечтать — так она красива. Можно объездить все морские побережья, вскрыть тысячи, сотни тысяч раковин, и ни одна из них не будет такой же красивой, как та, о которой можно только мечтать, ни одна не будет красива так, как ты, Эльвира!
Эльвира. О Пелегрин! (Теряет равновесие.)
Пелегрин (поддерживает ее, усаживает на бочку). Егу!
Эльвира. Мне не холодно. Совсем нет!
Пелегрин. Егу!
Эльвира. Я не хочу, чтоб они приносили красный ковер.
Пелегрин. Егу! Черт возьми, куда он запропастился? Егу!
Эльвира. Я не хочу пить. Я больше никогда не буду пить ваше жалкое вино, никогда! Слышишь, Пелегрин? Я не хочу…
Входит молодой малаец.
Пелегрин. Принеси нашей гостье ковер. Принеси фруктов, вина, яств — все самое лучшее, что у нас есть.
Малаец уходит.
Смех разбирает меня, как вспомню твоего отца! Такой строгий господин! Завтра, когда он, как обычно, встанет с постели, я наказал слуге, чтобы тот сказал: «Вон там вдали, — так скажет ему слуга, — видите кораблик с красным вымпелом?» Он ответит: «Я ничего не вижу». И слуга скажет: «О, теперь и я не вижу!..»
Эльвира. Бедный отец, мне жаль его, он так страдает из-за меня.
Пелегрин. Не всякому человеку можно сказать: моя дочь — жемчужина, а ты, бродяга, недостоин и взглянуть на нее! «А где она?» — спрашиваю. «Не твое дело, — рычит он, — она помолвлена…»
Эльвира. Он был прав.
Пелегрин. «Она помолвлена, — сказал он, и гордость, о, какая гордость скривила его губы, — с одним аристократом, с бароном!»
Эльвира. В самом деле, Пелегрин…
Пелегрин. В самом деле: уже тринадцать недель я мчусь к тебе.
Раздаются неразборчивые крики.
Эльвира. Что это?
Пелегрин. Они распутали паруса. Четкая работа. Держу пари — как только исчезнет луна, появится ветер! А завтра, когда ты проснешься, будет утро, полное ликующего солнца, утро, полное лазури и ветра, утро без берегов, без границ…
Эльвира. Я знаю, Пелегрин, каким оно будет, — ведь оно уже было.
Малаец вносит корзину с фруктами, живописную, как на полотнах Тициана.
Боже мой, Боже мой!
Пелегрин. Я считаю, нам не стоит скучать до наступления утра. Люблю фрукты! Они учат меня благочестию. Фрукты, по-моему, удались Господу, как ничто… Спасибо, Егу!
Малаец уходит.
Люблю малого. Он ходит, словно не касаясь пола, взгляд у него печальный, как у зверя, голос — бархатный, особенно когда он смеется… (Поднимает бокал, чтобы чокнуться.) За наше здоровье!
Эльвира. Я не буду пить.
Пелегрин. Вино превосходное. Нужно отдать должное французам…
Эльвира. Никогда больше, Пелегрин, никогда!
Пелегрин. Почему же? (Поднимает бокал.) Чокнемся, пока оно не пролилось!
Эльвира не шевелится.
В такую ночь опаснее пренебрегать вином, чем его пить.
Эльвира. Как это?
Пелегрин. Мне может показаться, что девушка чего-то боится. Но чего, буду думать я, чего? Мужчину это может натолкнуть на отчаянные мысли, а потом, в конце концов, раз ты все не пьешь, мужчина подумает, что те же мысли и у тебя в голове.
Эльвира берет бокал.
За наше здоровье! (Пьет.)
Эльвира (смотрит в бокал). Почему мне все это снится? И часто. Я точно знаю, потом ты меня бросишь, ты поведешь себя, как подлец. Я знаю, потому что все это уже было. Много лет тому назад. И все это прошло, прошло навсегда, и все-таки никак не кончится. Потом я выйду замуж за барона. Даже смешно, как мне все это знакомо, до мелочей — я лежу в спальне нашего замка, а он, добрый, славный, поднимается по лестнице, входит, смотрит на мое лицо, объятое сном, — в эту самую минуту!..