— Разве что Кровоклюв, — коротко отрезал Овус. Никто и не сомневался, что до тех пор, пока он не съест кусок пирога, никто от него ничего не добьется. Поэтому аббат жестом велел остальным набраться терпения.
— Вот так уже лучше, — склевав последние крошки, вздохнул Овус. — Итак, Кровоклюв. Странно, что вы о нем ничего не слыхали. Большой старый коршун живет на северо-западе. В горах. Довольно далеко отсюда. Верно, поэтому вы о нем ничего не знаете. Так вот. Если существует на свете зверь, способный справиться с гадюками, то это Кровоклюв.
— А ты мог бы найти Кровоклюва и привести его к нам? — положив еще один кусок пирога перед филином, осведомилась Мэлбан.
И вновь всем пришлось ждать, пока филин подкрепится. Лишь после этого он посвятил их в свой план.
Из трех гадюк Салишш был самым большим и старым. Его брат Харссакс и сестра Сесстра были навечно связаны с ним, но покрепче семейных уз — жезлом и цепью короля Саренго. Много зим и лет тому назад, когда все трое были еще детьми, благородных кровей король-хорек со своими крысами-стражниками вторглись в логово змей. Их битва была жестокой и краткой. Мать гаденышей, великая змея Берусска, вступила в борьбу с хорьком один на один и билась до самой смерти. Жезл с тяжелой металлической рукоятью, железной цепью и железным шипованным шаром оказался воистину страшным оружием.
Трое детей Берусски лежали в пещере под дубом, страшно шипя и отбиваясь от окружавших их хищников. Брошенный в рукопашной схватке жезл с цепью, обвив, накрепко скрепил гаденышей меж собой, которые еще долго продолжали сражаться с крысами. Дикие вопли стражников оглашали внутреннее пространство Барсучьего Дома до тех пор, пока в живых из них не осталось только шестеро, не считая сына короля Саренго, толстого Агарну, которому посчастливилось вовремя сбежать.
Король Саренго сражался, как бешеный зверь. Лишенный оружия и обвитый в несколько оборотов змеей, он вцепился зубами в хребет гадюки, очевидно надеясь на помощь сына и стражников, но, не дождавшись ее, умер от ядовитых укусов. Берусска вскоре отправилась на тот свет вслед за ним.
Трое гаденышей, Салишш, Харссакс и Сесстра, утомленные жестокой схваткой, лежали под грузом жезла и цепи Саренго. Чем больше они предпринимали попыток высвободиться от них, тем больше те спутывали их тела. Прошло несколько дней, прежде чем они смогли пошевелиться. Более сильный от природы Салишш, который присвоил себе корону короля Саренго, заставил остальных двигаться так, будто они были одним целым.
Так они продолжали расти, учились охотиться и выживать как одно существо. Став зрелыми гадюками, они вселяли ужас во всех, кому доводилось с ними ненароком встретиться. Хладнокровные, ядовитые, они являли собой быстрых и безжалостных убийц, которым никто не мог противостоять на их постоянно расширяющейся территории.
По ночам страшная троица выползала на охоту и рыскала в поисках своей жертвы. По отдельности каждая из них могла бы передвигаться бесшумно, но висевший у них на хвосте жезл заставлял трепетать траву, выдавая их присутствие. Однако жестокость и скорость, с которыми они действовали, с лихвой покрывали этот недостаток, превращая их в смертельно опасную команду.
Первой обнаружить это ценой собственной жизни довелось старой вороне. Поранив крыло, она не могла продолжать свой путь и села вздремнуть на низко свисающую над землей ветку боярышника. К своему несчастью, шорох травы она услышала слишком поздно. Парализованная ужасом ворона молча взирала на три пары таращившихся на нее глаз. Сесстра дернула за ветку, и старая ворона угодила прямо в пасть братьев-гадюк, к которым вскоре присоединилась их сестра, жаждущая урвать положенную ей долю добычи.
А змеи, утихомирив свою жертву, готовились к продолжению охоты.
23
Первые предрассветные лучи ласково коснулись спокойной поверхности моря. Крик чайки известил о начале нового дня. Скарум встретил его, сидя у руля за самой короткой вахтой. Неисправимый заяц с завистью поглядел на своих дремлющих приятелей, между которыми лежали мешки со съестными припасами. Помышляя о вожделенном завтраке, он не мог дождаться, когда они проснутся и начнут его готовить. Поэтому под незатейливый мотив громко запел песню о вкусном и сытном завтраке.
— Эх, — приоткрыв один глаз, пробубнил лежавшему рядом Сагаксу Крув. — Как бы нам хоть немного спокойно поспать.
— Как же, размечтался! — ответил ему тот, не открывая глаз. — Скорей рак на горе свистнет, чем этот проглот помрет на голодное брюхо! Придется вставать и готовить завтрак. Какие новости, Скарум? Что было замечено во время ночного дежурства?
Будущий завтрак улучшил настроение зайца.
— Ничего особенного, — бодрым голосом отозвался он. — Все как обычно. Кругом вода, вода, ничего, кроме воды. После хорошего сна вы, верно, не прочь слегка заморить червячка. Могу, если желаете, сам заняться этим вопросом.
— Увижу твою лапу в продуктах — лично пристрою ее под топор, — пригрозил ему Крув.
— А вот и не пристроишь, — показав ему язык, огрызнулся заяц, — потому что тогда я не смогу крутить вот эту баранку.
На востоке острый глаз Крува выхватил нечто темнеющее на горизонте.
— Ха, земля! — вскричала выдра хорошо поставленным голосом. — Право руля, братишка! Сворачивай к берегу! На восток!
— Есть право руля, старик. — Скарум с трудом оторвал взгляд от пищи. — Кто против! К берегу так к берегу, старый речной пес.
— Да не в ту сторону, — устало вздохнул Крув, становясь за руль вместо зайца. — Восток в противоположной стороне, да будет тебе известно. Поди-ка лучше займись чем-нибудь еще. Я сам поведу корабль.
Его предложение зайцу явно пришлось по вкусу, и, слегка воспрянув духом, он отважился еще раз предложить свои услуги в части приготовления завтрака, но получил на это очередной отказ Сагакса:
— Забудь о своем желудке, ушастый! Пока не пришвартуемся к берегу, жевать не будем. Лучше помоги мне, чтоб мы не врезались в подводные рифы.
После этого Скарум совсем сник и, жалуясь сам себе на несчастную судьбу, принялся делать то, что велел друг.
Благополучно причалив возле устья впадавшей в море реки, мореплаватели высадились на берег. Из хвороста Крув развел костер, на котором вскоре весело забулькало варево.
Допущенный наконец к приготовлению вожделенного завтрака, Скарум принялся весело бросать в котелок различные ингредиенты, довольно приговаривая:
— Погодите, ребята! Попробуете мою стряпню — вас будет за уши не оторвать. Горячевато чуток, зато вкуснотища такая, что язык проглотить можно.
Отряд пиратов во главе с Длинноклыком карабкался на очередной песчаный холм.
— Не отсюда ли велел нам капитан оглядеть окрестности? — осведомилась запыхавшаяся от крутого подъема Тэззин.
— Как знать? — пожал плечами Длинноклык. — Не заберешься наверх — не узнаешь.
Достигнув вершины, они огляделись вокруг. Позади Далеко на юг простиралась широкая прибрежная полоса, которая лишь в одном месте прерывалась вытекающей из леса и впадающей в море рекой. Все в точности, как говорил капитан. Однако внимание пиратов привлекла не река, а нечто другое.
— Три тысячи чертей, что я вижу! — Безобразную морду Длинноклыка исказила злорадная улыбка. — Ты только погляди! — с нескрываемым восторгом обратился он к Тэззин. — Клянусь, это старая лоханка самого короля Саренго. Кляп мне в пасть, если я не прав. Когда я был совсем юнцом, старик высаживался на нее со своего большого корабля и причаливал к берегу. Ха-ха! Любопытно взглянуть на тех, кто возле нее так уютненько устроился. Слушай мою команду! — продолжал вещать Длинноклык. — Сейчас мы тихо спустимся вниз, дабы их часом не спугнуть. И возьмем, как говорится, тепленькими. Кажись, у них там сейчас мертвый час. Вот и славно. Предупреждаю, они мне нужны живьем. Капитан Плагг будет не прочь с ними немного потолковать. За мной! И никакого шума!