- Барин, барин наш, Линочка!.. Линочка то...
Весь вид кормилицы и няньки выражал крайнюю степень растерянности и удивления женщина дергала себя за рукава, и терла кулаком глаза, размазывая быстро набегающие слезы.
Петр Семенович насторожился, неушто пришла в себя? Все таки не шарлатан оказался этот голладдский медикус, неужели не зря его приволок?
Линочке четырнадцать лет, и уже понятно, что растет только её тело, а разум застрял в пятилетнем возрасте.
- дядя Петя! А что это там у лошадки болтается? Это ножка?
- Линочка, это не лошадка а жеребец. Во - вторых это не ножка а..., тфу, черт, вобщем, это не ножка.
- А! не ножка, не ножка! Это не ножка!
Девочка радостно запрыгала на одной ногее вокруг «дяди Пети», и сколько раз он говорил Денису, чтобы запретил ей так себя называть!!!
- Это @уй! Это Уй! Уй это такая штука, чтобы были жеребята! А у Егорки тоже есть Уй, только маленький! А у тебя дядя Петя уй есть? Тоже маленький?
Давыдов впал в ступор, единственное на что хватило осознания - это спросить осипшим голосом:
- Кто такой Егорка???
- А! Егорка - это сын нашей стряпухи Мани и конюха Филимона! Мы с ним играем в лошадку!
Мужчина покосился на сексуально озабоченного жеребца, и вытер проступивший на лбу пот батистовым платочком.
- А как вы играли в лошадку с Егоркой, Линочка?
- это очень здорово! Дядя Петя! Давай я тебе сейчас покажу! Снимай камзол!
Давыдов шарахнулся в сторону чуть не свалившись в какой то кустарник:
- Нет!!! Не надо ничего показывать, просто расскажи, - и опять покосившись на жеребца добавил - можно без подробностей
- Ну... - по симпатичной мордочке было видно девочка очень расстроена, что не удалось поиграть в лошадку - Егорка снимал ярмак, подвязывает рубаху вокруг пояса, вот так, чтобы не болталась, и встает на четвереньки, он моя лошадка, я на нем катаюсь. А он бегает на четвереньках. - видно забава ей нравилась, девочка лукаво улыбнулась и заговорщицки добавила - А еще мы катаемся с ним на козле, и на поросятах, и Егорка сказал, что, когда ноги у меня будут длинные, он научит меня кататься на настоящей лошадке, без седла. Вот.
Да, а еще в подробностях расскажет, как происходит зачатие жеребят, в форме игры и с живыми примерами.
Прочему-то так не к месту вспомнился тот случай на прогулке. Кстати именно после того случая Петр стал нарочито сторониться дочь друга, совместных прогулках с нею был поставлен жирный крест, а также была дана себе клятва, никогда не жениться, ну а если угораздит, то по крайней мере постараться плодится аккуратно. А лучше вообще никак.
- Что, что Линочка??? Что??? Говори корова ты несчастная!
Окрик хозяина возимел действие, совершенно противоположное желаемому.
"Несчастная корова" Лурерья захлопала глазами и впала в ступор.
Хозяин подскочил на месте, театрально плюнул, помянул недобрым словом матушку кормилицы, и хватаясь за сердце помчался на женскую половину дома.
-Оох, Лукерья, угрооообишь ты барина, - Петр Семенович с трудом поднялся с кресла, давала знать себя поврежденная во время полтавской баталии нога, поправил охотничий костюм, как-бы прогулка намечалась, и ласково обратился все еще стоящей посреди комнаты кормилице - ну что ты застыла как жена Лотта? Что с молодой барыней? Неужто кончается?
- Свят, свят, барин, нет, очнулась сердешная, водички попросила, да какой день ноне. Но плохо ей, глазки все таращит, меня не признает...
- Вот и славненько, - постарался побыстрее перебить новые излияния еще одного горячо любящего Линочку человека. Ну и конечно, воспользовавшись моментом поскорее смыться - вот и славненько, Лукерьюшка, а я пойду пока, поеду в усадьбу, да Густова вам пошлю, хороший он аптекарь, может кому успокоительное даст - Это было сказано искренне, так как успокоительное по мнению Давыдова в ближайшее время понадобиться всем домочадцам старого друга. Да и ему самому в первую очередь.
Женская половина усадьбы Головина
- Няня, нянюшка, открой окно пожалуйста - как называть кормилицу, само собой всплыло в памяти - и посиди со мной...
Линочка, пусть это не её имя, но своё она не могла вспомнить - как ни старалась, уже несколько раз приходила в себя, просила пить, пила, спрашивала какой день и месяц, тут же забывала и опять проваливалась в забытьё. Тело было словно чужое, да и почему словно, оно и было чужое, и видно не очень хотело признавать новую хозяйку.
Да что она выдумывает, просто лежала долго, неподвижно. Кровообращение нарушено, вот и чувствует тело как будто отлитое из чугуна. Сколько же дней она так валяется?
Память... из ближайших событий новой жизни помнила пожилого мужчину с ясными голубыми глазами, глядевшему на нее как на икону, папенька.