Один раз, казалось, прямо на меня выскочила группка кавалеристов. Я было рванулся наставить копьё на манер пики, не сообразив в запарке, что эта тонкая и короткая палка скорее всего дойдёт до конской груди, когда меня уже успеют пару раз проткнуть.
К счастью, пронесло. На этот раз – конников мимо меня. Те проскакали справа налево, и врубились в соседний отряд. Даже не знаю и не хочу знать, стояли ли слева союзники или враги. Если первое – наш десяток добил парочку смертельно раненых, чтобы те не мучались. Если второе – добивать пришлось, чтобы те не ударили в спину. А оружие и шлемы с трупов расхватали в любом случае.
Чику на этот раз повезло с копьём поновее, а мне достался очередной цельнолитный бронзовый шлем. Пусть помятый, и от того криво сидящий – но лучше, чем ничего.
Да, я знаю, что мародёрство на поле боя ведёт к поражению. Теряется понимание ситуации, и солдат начинает делать глупые ошибки. Только вот в конкретно этой битве – ни понимания, ни солдат вокруг изначально не было. Вместо этого – группка авантюристов под номинальным надзором знати, и полный хаос вокруг. Тут Чик даже умудрился слиться с массой. Сразу познакомился с соседями, мешая слова полудесятка языков. А через полчаса – Чик, Симота и Фирин на троих уже споро обирают трупы. А я, как самый сознательный – стою с копьём и отпугиваю прочих мародёров.
А примерно через час до меня стало доходить, что битва-то и кончилась. После того, как нашу десятку, между делом уменьшившуюся до восьмёрки, третий раз за пять минут обложили матом, вместо того чтобы напасть. А все встреченные трупы на земле оказывались не просто обезоруженными, а раздетыми догола.
Тут поневоле начинаешь понимать, что победа – всё-таки свершилась. Пусть мой вклад и номинальный, но…
Пока я предавался философским размышлениям, ситуация переменилась ещё раз. Восьмёрка ополченцев вдруг резко сжалась до четвёрки. Я вздрогнул от особо близкого вопля Хирата-да, и едва успел заметить спину Симоты, исчезающую в потоке бойцов.
Вот так мы и вышли из боя. Фирин, Чик, Хирата-да и, чешущий натёртый шлемом затылок, путешественник во времени. Хирата-да, возможно, тоже хотел бы почесаться. Но он был сильно занят, удерживая за воротники двоих воров-мародёров.
Я прислушался, и до меня стал доходить весь беспросветный ужас положения, от которого пытались убежать мои соратники.
– Королевская доля – две пятых. Клановая доля – одна пятая. На лечение и похороны раненых – одна пятая. – Втолковывал десятник. – Стоять, смирно! Смотреть в землю! Как геройствовать, так вы тут, а как долги отдавать, так бежите.
Восьмидесятпроцентные налоги. Мне тоже захотелось в дезертиры.
– Стойте смирно, придурки! О вас же забочусь! – Надрывался Хирата-да. – Дезертиров будут колоть без разговоров! Всех, кто без штандарта!
Сдать добычу в клановую "кассу" я успел, а получить свою долю – уже нет. Потому что появился незнакомый, мрачный и воняющий потом гвардеец, а вместе с ним – Ницу. Мой оставленный в городе соратник наоборот был настроен жизнерадостно, если не сказать легкомысленно.
– Иголь, тебя королева вызывает. Что-то сказать хочет.
– Да? – Я тяжело поднялся, проверяя на ходу завязки кинжала. Всё-таки устал бегать и махать копьём, да ещё и на голодный желудок. Хотя у Тараси, возможно, удастся заморить червячка.
– Идём! – Ницу нисколько не сомневался в моём согласии. – А пока послушай, я такое изобрёл! Прямо как в легенде получилось.
– Ну? – Пришлось имитировать интерес.
– Иголь, помнишь ту печь для обжига горшков, что ты помогал строить?
– Да. – Интерес самую чуточку появился.
– Так вот, глина – это мусор. И бронза. И даже железо.
От неожиданного заявления я споткнулся, буркнув что-то неразборчивое. Что же такое Ницу догадался плавить? Не вольфрам с ураном же? Впрочем, соратника было уже не остановить. Он ткнул мне в руку какой-то чёрный обломок.
– Смотри и слушай, Иголь! – Охотник стукнул ногтем по поверхности. И та отозвалась аномально звонким звуком.
Продолжая шагать за гвардейцем-провожатым, я повертел непонятный материал в руках. Чёрный, очень лёгкий. Но не мажется, как уголь. Очень твёрдый. Текстура похожа на дерево, но слишком мелкая. Неужели…синтетический графит или даже углеволокно? Но… в четвёртом веке? Я попробовал расслоить ногтем, но только оставил белую полосу на поверхности. Точно углеволокно!
Дух захватило от открывающихся перспектив, и я взглянул на Ницу с новым уважением. Ведь дурак дураком казался, а…
– Иголь, если на этом угле жарить мясо, получается в два раза вкуснее! Никакого запаха дыма!