И опять я после работы сломя голову мчусь домой. Не письма жду, а Касю. Она хотела, чтоб я без нее был несчастлив, вот я и пишу, что я без нее болею, чего уж больше? Жду терпеливо, женщине дольше ехать, чем письму. Ждал и на тринадцатый день наконец дождался — не ее, а письма. Разрываю конверт, того и гляди, проглочу письмо. И что же там написано? Что она готова ждать еще хоть пять лет! Меня так и бросило в жар. Ах, вот оно что? Увидимся, значит, через пять лет. В день святого Никого. Чужое несчастье понятнее, когда ты сам несчастлив. Она бы приехала, если бы профессор не уволил Эрнеста и миссис Мэддок. А сейчас ей и без меня хорошо. Это и дураку ясно.
Я попросил Кэт прийти вечером и сделать мне массаж спины. Надеялся на Кэт, все думал… и все напрасно… Кэт? Ну и что же, что Кэт? Только имя то же — Кэтлин. Далеко Кэт до Каси! Руки у Кэт красивые, белые, у Каси ладошки пошире и потемнее, но из ее рук искры летят, а у Кэт руки будто тряпки. Побыли мы с ней часок. Как только она ушла — чувствую, умираю.
Но нет, умереть мне не дали. Бернард привел доктора. Отвезли меня в роскошную больницу, нянчились со мной вовсю. Кэт приносила мне котлеты с булкой и яблочный пирог — ничего, есть можно.
Через неделю я оттуда вырвался, пришел на стройку, там говорят, жди до первого. А Бернард продолжал надо мной работать. Мама их в это время как раз оказалась в Нью-Йорке, они с Кэт отвезли меня туда, на Пятую авеню. У них там напротив Центрального парка в особняке целый этаж. Внизу, у входа, букеты в мраморных вазах, швейцар у дверей в сюртуке с галунами, в лифтах тихо, как в гробу. И старушка тихая-тихая. Маленькая, серенькая, сидит на дорогой кушетке, даже дышать не решается, сидит и украдкой поглядывает то на меня, то на Кэт. Бернард тараторит без умолку, меня нахваливает, про поляков что-то брешет, а она вроде бы ничего и не слышит. Бернард говорит:
— Знаешь, мама, акции поднялись, давай отлакируем твою яхту и выпишем тебе повара из Франции, а то твой негр, Лоуэлл, того и гляди тебя помоями отравит.
Она головой трясет:
— Нет, нет, Лоуэлл баптист, как и я, в кают-компании у нас теперь часовня, вместе молимся. Французы верят в Вольтера, француз меня отравит. — Она повернулась ко мне:
— А вы верите в Бога?
Я растерялся, откуда мне знать, верю ли я в Бога?
Сижу, опустив голову, а ей, наверное, показалось, что кивнул, да, мол, потому что она своей худенькой ручкой дотронулась до моего плеча и залепетала:
— Это хорошо, очень хорошо, что вы верите. Ах, мой мальчик, только Бог может спасти человека, от людей помощи не жди. Мои дети несчастливы, а все потому, что не верят в Бога, прошу тебя, не покидай их.
Бернард фыркнул:
— Значит, из ловушек дьявола нам поможет выбраться человек? Наш юный Майк?
— Нет, нет, — затрепыхалась она, — он не спасет, но своей верой поможет вам бороться с дьяволом.
Я сидел эдаким паинькой. Ну и вскоре выяснилось, каким образом я должен помогать в борьбе с дьяволом. Едва только мы вышли от благочестивой мамы, Кэт помчалась на Пятую авеню к «Саксу», за покупками. А Бернард потащил меня в кабак. Сидит, все время мне подливает, в глаза заглядывает.
— Как тебе понравилась миссис Уокер? — спрашивает. — Ты, надо сказать, здорово ей понравился. Уж очень ловко у тебя с Богом получилось, теперь она день и ночь молиться будет, чтобы ты женился на Кэт.
Меня словно палкой по голове огрели. Но ничего, сижу тихо, делаю вид, что все это шутки.
— Если бы молитвы твоей мамы доходили до Господа Бога, — говорю, — ты бы сидел не тут, а в конторе своей фирмы. (Фирма «Уокер и К°» на папины тюремные денежки теперь корабли строит.)
Он только рукой махнул.
— Подумаешь, контора! Тех денег, что у нас есть сейчас, нам с Кэт до конца наших дней хватит. А ради кого мне надрываться? Детей у меня нет, а что касается Кэт, то пусть о ее заграничных ублюдках их папаши заботятся. Вот если бы Кэт сейчас вышла замуж и завела законного ребенка. От отца, который мне нравится…
После второй рюмки виски глаза у него стали масленые, он придвинулся ко мне еще ближе, словно хотел обнять.
— Друг, — говорит, — поляки — народ смекалистый. У нас в авиации шутили, что польские техники способны из жестянки из-под сардин пропеллер сделать. Друг… Миссис Уокер была права… Я тебя назначу директором фирмы, потому что нынешний (а я у него вице) сущий дьявол. Он скупил уже треть наших акций. Мне с ним не справиться, тут польский партизан нужен.