ьше напоминало подземелье. Коридор упирался в широкую дверь, на темном стекле виднелась затейливая гравировка Rainbow Room. Заинтригованный заманчивой надписью, Георг направился к двери. Путь был свободен. Когда примерно две трети коридора остались позади, дверь сама собой распахнулась, и его взору предстал конторский стол, за которым восседали две дамы. Обыкновенные, должно быть, секретарши, они показались Георгу первейшими нью-йоркскими красавицами. Одна женщина была белая, другая — черная, обе в облегающих платьях с глубокими декольте, обе поглощены собой. Белая придирчиво разглядывала свои ногти, черная поправляла прическу. Остановившись на секунду, они обменялись парой слов, хихикнули, а затем снова углубились каждая в свое занятие. Теперь черная стала изучать ногти, а белая — поправлять волосы. Потоптавшись в нерешительности на одном месте, Георг наконец собрался с духом и двинулся к столу. Женщины на его приближение не реагировали. Белая взяла помаду и стала подкрашивать губы, хотя они у нее, как заметил Георг, и так уже были накрашены. Он обратил внимание, что помада слегка размазалась — легкий, чуть заметный след над верхней губой напоминал микроскопическую ссадинку и наводил на мысли о греховнейших излишествах. Тем временем белая женщина уже и сама заметила непорядок. Пока она поправляла макияж и заново наносила помаду, черная женщина закурила. Ногти ее сверкнули, словно покрытые бриллиантовой пылью. Сделав затяжку, она наконец обратила свой взор на Георга, который тем временем подошел уже совсем близко. Белая женщина спрятала помаду и тоже подняла глаза. Не произнося ни слова, Георг лихорадочно соображал, как лучше поздороваться: «Hello!» или: «Hi!» При этом он смотрел на женщин и видел, как при каждом вдохе у обеих вздымаются груди и как прохладно поблескивают, выступая из глубоких декольте, упругие, почти мускулистые округлости. С трудом оторвав глаза от этого удивительного зрелища, он уже открыл было рот, решившись на непринужденное «Hi!», как вдруг услышал неожиданно высокий, почти писклявый голос блондинки. «It’s closed», — сказала она и тут же обратилась к своим косметическим принадлежностям. Черная самозабвенно курила, выпуская изо рта и ноздрей клубы дыма. С белой разговаривать бесполезно, подумал Георг. Лучше ориентироваться на черную. Сейчас она была похожа на дракона — внушающее ужас, но исполненное невероятной прелести огнедышащее существо, что сидит у входа в пещеру, охраняя неведомые сокровища. Пунцовость полости рта черной женщины, поражавшая его всякий раз, когда женщина выпускала дым, усиливала эту ассоциацию. Но когда Георг сказал черной женщине «Hi!», она отвернулась и, бросив взгляд через левое плечо, издала глухое и протяжное: «Топу». Через мгновение из глубины выдвинулся молодец в черном костюме с короткой военной стрижкой. «It’s closed, Sir!» — сказал он и повлек Георга к лифту. Двери автоматически открылись. Георгу хотелось взглянуть напоследок на обеих красавиц, но он не успел: двери сомкнулись, лифт полетел вниз. Оказавшись в наводненном туристами вестибюле, Георг не сразу пришел в себя. Уши опять заложило. От рук, волос и одежды пахло ароматным запахом двух женщин с верхнего этажа. Или, если точнее, двумя ароматами — казалось, он в силах их различить. Что же они охраняют, подумал он, рай или преисподнюю? Как бы то ни было, он не был допущен в их царство: и рай и ад ему заказаны. Удивление сменилось обидой, что его так несправедливо и грубо выдворили из Rainbow Room. Георг почувствовал в себе желание снова подняться наверх, дабы предъявить претензию, но вспомнил Тони и свой неуклюжий английский. Аргументы «против» перевесили. Однако из гордости (и психотерапевтических соображений) он решил не уходить, несолоно хлебавши. Послонялся еще немного, спустился в так называемый «basement» и заметил табличку с надписью «NBC Studio Tours». Пошел по указателям, поднялся по эскалатору, увидел очередь и встал в хвост. Здесь он был желанным гостем, это было видно сразу. Он купил входной билет, девушка в фирменной кепке с надписью «NBC» вручила ему наклейку с логотипом и велела прилепить ее к лацкану пиджака. Затем появился молодой человек, назвавшийся Дэвидом. Черный костюм, белая рубашка, галстук и короткая стрижка делали его похожим на Тони с верхнего этажа. Дэвид сообщил собравшимся, что он экскурсовод и покажет им студию канала NBC. Говорил он быстро, с техасским выговором — или с каким-то другим, показавшимся Георгу похожим на техасский. Первое, что он показал своим экскурсантам, был лифт. На нем они поднялись в съемочные павильоны. При выходе из лифта он проверил, у всех ли наклейки, и объяснил, что на логотипе изображен стилизованный павлиний хвост и что носить его рекомендуется, как минимум, месяц. Потом, если очень хочется, можно и отклеить. Гостей из Юты и Арканзаса это тоже касается. Последнее замечание вызвало взрыв всеобщего веселья, особенно обрадовалась одна чрезмерно яркая блондинка, сообщившая, что ее зовут Беверли и что она из Иллинойса. Точнее, из Эванстона, это недалеко от Чикаго. Дэвид ответил блондинке, что у него самого в Эванстоне живет родной дядя. Тут в разговор вступил старичок в техасской шляпе: выяснилось, что его брат преподает в Северо-западном университете Эванстона. Это сообщение опять-таки вызвало взрыв жизнерадостности, так что к осмотру экскурсанты приступили в самом радужном настроении. Экскурсия несколько разочаровала Георга: студия состояла из узких коридорчиков с низкими потолками и тесных комнат, в которых томились клерки и технический персонал. Экскурсантам было предложено поглядеть на секретарш за пишущими машинками и звукотехников за монтажными столами, и у большинства это предложение вызвало явный интерес. Ведя группу по узким коридорам, Дэвид рассказывал об истории корпорации NBC, о популярных радио-шоу и всевозможных сериалах, названия которых Георгу ничего не говорили. Любимым его сериалом был «Мистер Эд», фильм про говорящую лошадь, но мистер Эд так ни разу и не всплыл в рассказах Дэвида. Когда их привели в павильон, где снимаются ток-шоу, Георг слегка оживился, хотя вид у помещения был довольно-таки жалкий. В зале между стульями валялся мусор, отстающее от пола ковровое покрытие пузырилось, местами не хватало целых кусков, сцена тоже производила далеко не блестящее впечатление. Кресло для гостя было намертво привинчено к полу. Обойдя кресло, Георг увидел, что материала не хватило и обивка наспех прикреплена к спинке. Стол ведущего, издалека выглядевший массивным деревянным сооружением, оказался при ближайшем рассмотрении складным столиком из чего-то похожего на папье-машье, который, казалось, можно поднять одним пальцем. Но Дэвид, будто не замечая окружающего убожества, бойко перечислял имена сидевших за этим столом знаменитостей, отчего экскурсанты пришли в полный восторг. Наверное, это кульминация экскурсии, подумал Георг, скоро пора на выход. Но оказалось, что кульминация — это павильон для съемок новостей, где Дэвид задумал показать группе несколько трюков из области звукотехники. Сперва было продемонстрировано жестяное ведро с коленчатой рукояткой, служащее для имитации полицейской сирены. Затем — две соединенные шарниром деревянные дощечки. Постукивание дощечек друг о друга имитировало пистолетную стрельбу. Дэвид воспроизвел сирену, потом стрельбу, и Георг был единственным, кого этот фокус оставил равнодушным. Места для публики были предусмотрены и здесь, экскурсанты расселись. Дэвид объявил, что сейчас он проведет небольшую викторину, но сперва хочет знать, кто откуда приехал. Теперь, когда Беверли и старик в техасской шляпе о себе уже рассказали, представились и все остальные: ни одного жителя Нью-Йорка в группе не оказалось, почти все приехали издалека, большинство были в Нью-Йорке впервые в жизни. Дошла очередь и до Георга. «I am from Berlin», — сказал Георг. «North or South?» — спросил Дэвид. Шутка застигла Георга врасплох. «South-east», — ответил он. Он имел в виду не северо-восток западного Берлина и не юг Берлина восточного. Он жил на юго-востоке Кройцберга, в районе, именуемом на карте «SO 36». «Southeast thirty six», — уточнил он для пущей ясности. Теперь уже растерялся Дэвид, и ему оставалось только спросить Георга, нравится ли ему Нью-Йорк. Георг затруднился с ответом. Пока что его нью-йоркские впечатления ограничивались общением с таксистом, завтраком с психически надломленным сокурсником, изгнанием из Rainbow Room и лицезрением неопрятного павильона корпорации NBC. А теперь еще эти вопросы Дэвида. «It’s okay», — ответил Георг, чтобы поскорее закруглиться. Но, видимо, от него ожидалось «It’s just great!» или «It’s marvellous, it’s wonderful!»: Беверли, а следом за ней и все остальные, вдруг засвистели и затопали. Георг решил было, что это следующий номер программы, но вскоре сообразил, что его освистывают. Он был в нью-йоркской телестудии, и группа америкашек безжалостно его освистала. Когда-нибудь он расскажет это как анекдот, но сейчас было не до смеха, кровь ударила в голову, он отчетливо увидел себя со стороны. Он стоял красный как рак. Голову апоплексически распирало, казалось, что кровь густеет и останавливается в сосудах. Это, очевидно, спазм мозга, если такое вообще бывает. В этот момент, к счастью, началась викторина: Дэвид наигрывал одну за другой мелодии из сериалов, а группа должна была отгадывать названия. В общей сложности прозву