Они ещё некоторое время смотрели во двор, наблюдая за передвижением людей, прислушиваясь к их говору и доносящемуся на галерею рычанию зверей в вольерах. Людовик, стремясь показать всему миру, что он ещё здоров и полон сил, скупал в разных странах всевозможных животных, не стесняясь в расходах. Но, как только зверя доставляли в Плесси-ле-Тур, он терял к покупке всяческий интерес. Только собаки и лошади удостаивались постоянного внимания хозяина, и псам одним из всех животных разрешалось свободно ходить по всему Плесси. С присущим ему поистине дьявольским остроумием Людовик давал им клички в честь врагов и фаворитов. Звери и птицы жили в замке, удивляя придворных, оглашая воздух рёвом, чириканьем, рычанием, клёкотом и лаем. Король морщился, слушая их.
Пожевав губами, Людовик свистнул, подозвав борзую, и повернул обратно. Тристан шёл рядом, ожидая, когда государь снова заговорит с ним.
— У меня из головы не идёт та девушка, о которой ты говорил мне, — нарушил молчание король. — Агнеса Шантфлери? Признаться, ты безмерно удивил меня, куманёк! Я, скорее, подозревал бы Оливье в делах подобного рода. Но ты! Должно быть, она красавица, коль скоро пленила твоё стальное сердце?
Великий прево вздрогнул, чуя, что дело в любой миг может принять невыгодный для него оборот. Тристан л’Эрмит подумал, не прознал ли государь его тайну и не ведёт ли беседу к укрывательству осуждённой на смерть цыганки-колдуньи.
— Она обладает необычайной красотой, сир и я бесконечно благодарен вам за то, что позволили мне навещать её, — почтительно ответствовал он.
К его великой радости Людовик развивал беседу совсем не в том направлении, которого опасался Тристан.
— Да, женская красота — сильнейшее оружие, куда там наши мечи и пищали! Хорошенькая девица способна сбить с пути кого угодно, хоть короля! — Людовик улыбнулся. Глаза его приобрели мечтательное выражение — он вспоминал молодые годы, когда сам увлекался красавицами, среди которых встречались и особы незнатные. Король вообще предпочитал окружать себя простыми людьми. — А уж если такую повстречает одинокий мужчина, то пиши пропало! Ты ведь одинок, Тристан?
— Да, сир. Моя супруга, как вы знаете, давно покоится в земле, а сыновья живут своей жизнью, — Тристан, чувствуя облегчение, улыбнулся уголками губ. — Жеан отправился к себе в Мондион, а Пьера я не видел с тех пор, как он год назад распрощался с холостяцкой волей. Смею надеяться, союз его с Маргаритой Гулар окажется плодотворным.
— Уверен, куманёк, имя Пьера л’Эрмита будет греметь так же, как твоё! Ты верой и правдой служишь мне, и я не буду возражать против твоего покровительства этой Агнесе. Ты можешь отлучаться к ней, когда возникнет надобность. Я отпускаю тебя. А сейчас, друг мой, ступай и в точности исполни то, что я тебе повелел.
Тристан снова поклонился, довольный похвалой, подтверждением признания своих заслуг и предстоящим делом. Проводив короля в его покои, он незамедлительно занялся выполнением возложенного на него поручения. Король мог быть спокоен за свою жизнь. Его окружали крепкие стены, его охраняли надёжные люди. Этим же вечером Великий прево со своей стражей, освещавшей дорогу факелами, объезжал дозором окрестные леса. Выезжая из замка, он посмотрел на дуб, раскинувший ветви на фоне закатного неба.
— Давненько на тебе никто не болтался! — подумал прево Отшельник. — Не задать ли работу Анрие Кузену и не украсить ли этот дуб новым жёлудем во славу его величества?
Тристан, проверяя вверенные ему угодья, заметил то, что ему не понравилось. Был ли то след человеческой ноги на тропе, содрана ли кора на дереве, появился ли иной незаметный постороннему глазу знак, но Тристан насторожился. Ноздри его жадно раздулись, втягивая воздух, сердце возбуждённо заколотилось. Вернувшись в замок, он совещался о чём-то с командиром отряда шотландцев, а на следующий день отряд шотландской гвардии и стража прево снова прочёсывали лес. Тристан искал причину того, что его насторожило, искал дотошно и неутомимо. В такие дни он пренебрегал сном и пищей. Чужак, посягнувший на запретные земли, мог заранее считать себя обречённым.
========== Глава 11. Схватка с лесными братьями ==========
Двурогий месяц заливал серебристым светом древнюю землю Турени с её холмами, лесами, полями, виноградниками, крестьянскими лачугами, замками, храмами, зубчатыми стенами Тура, мирно катящимися водами Луары. Вид представлялся до того живописен, что любой путник непременно остановился бы, чтоб полюбоваться им. Однако отряду всадников, пробирающемуся в безмолвии по извилистой лесной тропе, не было никакого дела до ландшафта. То был Великий прево со своей стражей. Он выследил чужаков и собирался поймать их в силок. Люди, верно следовавшие за начальником, походили не то на волчью стаю, не то на разбойников, вышедших на большую дорогу. Сходство со злоумышленниками усиливалось за счёт вороватости их движений. Никто не произносил ни слова, только изредка всхрапывали кони.
Ночную тишину нарушил равномерный плеск воды, словно невидимая прачка колотила вальком мокрое бельё. Плюх, плюх, плюх… Отряд остановился.
— Девы-стиральщицы! — не выдержав, зашептал один из всадников и истово перекрестился. — Плохая примета, господин прево! Тот, кто увидит их, не проживёт и месяца.
— Какие девы, Пти-Андре?! — вполголоса рявкнул Тристан, развернувшись к возмутителю спокойствия. — Длинный, как туаз*, а ума с горошину. То выдра ловит рыбу в лесном ручье!
— Девы-стиральщицы полощут покойничьи саваны при лунном свете, — не унимался перепуганный солдат, выделявшийся среди собратьев гренадерским ростом, за который и получил шутливое прозвище. — Я слышал их, когда мальчонкой шёл с матерью поклониться мощам Святого Мартина и ночь застигла нас в пути. Матушка моя скончалась на следующую же неделю.
Кавалькада, растянувшись гуськом по тропе, обеспокоенно топталась на месте. Те, кто ехал в хвосте, не понимали причины задержки. Передние с опаской смотрели на командира, ожидая его действий. Таинственный плеск, подкреплённый рассказом товарища, вызывал недоумение и суеверный страх перед неведомым.
— Godverdomme! ** Пти-Андре, если ты сейчас не захлопнешь свой гнусный рот, я сам снесу тебе башку, клянусь Магометом! — зарычал взбешённый Тристан Отшельник. — Молчите! Чуете, потянуло дымом костра? Мы уже близко, здесь их логово!
Нарушителями, опрометчиво забредшими на королевские угодья, были головорезы, давно промышлявшие грабежами на дорогах и набегами на деревни. Дикие и осторожные, как звери, всё лето они скрывались от преследующих их солдат в глухой чащобе, но холод выгнал их ближе к жилью. Возможно, разбойники скоро ушли бы дальше, не попади ненароком в поле зрения Тристана л’Эрмита. Закон был грубо ими попран, за что им надлежало расплатиться своими жизнями.
Оставив лошадей на попечении коноводов, Великий прево и его стражники подкрались вплотную к лежбищу бродяг, окружая лагерь плотным кольцом. Дозорный, продремавший самый опасный час, вскрикнул, предупреждая своих, и упал, забулькав перерезанным горлом. Тристан оскалился, недовольный помаркой, допущенной подчинёнными. Чуткие бродяги всполошились и ставка на внезапность нападения рухнула. Неужто Пти-Андре оказался прав и дурная примета сработала?
— Взять их! — отрывисто приказал Тристан.
Схватка оказалась короткой и жаркой. Застигнутые врасплох разбойники спросонок бестолково заметались, попадая прямо в руки стражникам. Те же, кто успел схватиться за оружие, оказывали сопротивление в отчаянной попытке вырваться, и даже смогли нанести нападавшим некоторые повреждения.
Один оборванец, укутанный, как гусеница коконом, ворохом разнообразных лохмотьев, дрожащими от ужаса и ненависти руками нацелил самострел на воина, в котором признал предводителя стражников. Стрела пронзительно пропела в воздухе и вонзилась Великому прево в левую руку, как раз пониже наплечника. Стражник, мстя за ранение начальника, ринулся на бродягу, намереваясь зарубить его.
— Не трожь его! Он мой! — упредил Тристан. Его ледяные серые глаза сверкали от ярости.
Он, разгорячённый боем, обратил на торчащую в его плече стрелу внимания не больше, чем на комариный укус. Меч, просвистав, обрушился на обезумевшего разбойника. Обливающееся кровью бездыханное тело упало в тлеющий костёр, взметнув кучу искр. Тристан не давал себе передышки, помня уроки войны: не останавливайся, обороняйся, двигайся быстро, стиснув челюсти от напряжения и боли, не мешкай, иначе погибнешь. Только тогда, когда лесные бродяги, уцелевшие в схватке, были скручены, Великий прево, скрипнув зубами, переломил стрелу, оставив в ране наконечник с куском древка. Обломок он брезгливо отшвырнул в сторону.