— Господин! Умоляю, пощадите, господин!
— Башка Христова! Что у вас стряслось? — злобно проворчал королевский кум, знаком приказывая челяди замолчать. — Говори ты, Амбруаз.
— Господин мой, девушка сбежала! Мы нигде не можем найти её! — пролепетал насмерть перепуганный слуга. Он на коленях подполз к хозяину, пытаясь облобызать его сапог. — Молю вас, пощадите, я не знаю, как ей удалось провести нас!
— Гнусный остолоп, меня так и тянет проверить, действительно ли ты так живуч, как утверждает твоё имя*! — воскликнул королевский кум, наливаясь бешенством.
Выдернув ногу из стремени, Тристан пнул бедолагу в грудь, нахмурил брови, привычно вздёрнул губу, демонстрируя зубы. Перекошенное от гнева лицо Великого прево, и в обычном состоянии не отличающееся привлекательностью, выглядело поистине ужасно. То был злой дух, низвергнутый в собственную ловушку, обманутый демон, зашедшийся в яростном вопле.
— Рога дьявола! Чума! Папское брюхо! Чтоб вам провалиться, пустоголовые увальни! — изрыгал он все известные ему проклятия. — Как?! Кто ей помог? Вам доверь пасти свиней, так вы их провороните! Спали на воротах, остолопы?
— Нет, господин, — клятвенно заверил Амбруаз, перекрестившись для пущей убедительности, — мы с Тибо ни на шаг не отходили от ворот и не смыкали глаз. И Тизон не лаял.
— Так куда же она делась? Обернулась нетопырем и улетела?
— Н-не могу знать, господин, — в суеверном ужасе съёжился несчастный лакей. — Быть может, она перелезла через стену.
— Не мели чепухи! — фыркнул Тристан. — Разве такое по силам девчонке?
Происшествие представлялось ему всё более скверным. Вдруг цыганка и впрямь колдунья? Навела морок и улизнула? Тристан глубоко задышал, успокаиваясь, собираясь с мыслями. Она не могла далеко убежать, ей негде найти приют. Девчонке, как и в прошлый раз, не уйти от него, он её найдёт до рассвета, прежде, чем её схватит ночной дозор. Король ни в коем случае не должен узнать о том, как кум нарушил его приказ.
Узнав, что Эсмеральда исчезла около часа назад, Великий прево тут же пустился в погоню по не успевшему простыть следу. Солдаты хотели последовать за своим начальником, однако Тристан осадил их:
— Не вмешивайтесь, это моё дело! А вы, — обратился он к слугам голосом, не предвещающим ничего хорошего, — ступайте в дом. С вами я поговорю после.
Луи Тристан л’Эрмит был немолод и на своём веку повидал всякое. Однако он и понятия не имел, на что способна женщина, подстёгиваемая обидой. Эсмеральда, хоть и не была цыганкой по крови, всё же кое-что усвоила за годы жизни в таборе. Пленница призвала на помощь природную хитрость народа, среди которого прожила пятнадцать лет. Долгие часы, проведённые в одиночестве, наблюдения у окон пошли ей на пользу. Тристан упредил её попытки улестить слуг, но не запрещал кормить собак, поэтому самые вкусные куски из её рук доставались сторожевому псу. Она выучила внутренний распорядок, до мелочей изучила двор и окружающие дом постройки. Она воспользовалась тем, что стражи её, успокоенные смиренным поведением пленницы, ослабили бдительность. Вечером, когда стемнело и двор опустел, она смастерила в постели куклу из одеял, прикрыла её покрывалом. Со стороны данное сооружение походило на крепко спящего, укутавшегося с головой человека. Затем, прислушиваясь к каждому шороху и страшась быть застигнутой, распахнула окно и выбралась наружу, оставив надзирателям вместо себя белую козочку. За короткий срок она успела привязаться к неожиданному подарку Тристана Отшельника, но забрать с собой не могла — животное выдало бы её.
Растянувшийся под навесом пёс вскочил, зарычал, вздёрнув губу — точь-в-точь как Тристан, но, признав кормилицу, успокоился и снова улёгся, вильнув тяжёлым хвостом. Таясь и оглядываясь, Эсмеральда пересекла двор, подтянувшись, попробовала перелезть через стену в том месте, где каменная кладка казалась ей ниже. Дело это далось ей нелегко. Подол платья путался в ногах, сковывая движения. Эсмеральда пожалела о скромной цыганской юбке, некогда высмеянной Флёр-де-Лис и её надменными товарками. Рискуя сорваться, ломая ногти, бедняжка карабкалась, цепляясь за малейшие выемки, извиваясь, точно кошка. Отчаяние подгоняло её. Взобравшись на стену, цыганка перевела дух и осмотрелась. Вокруг не было ни души, только меж ставен в окне соседнего дома пробивался свет. Убедившись, что улица пуста, Эсмеральда принялась спускаться, повиснув на руках. Ноги её соскользнули, потеряв опору. Тогда беглянка разжала пальцы и тяжело рухнула на мостовую. Дыхание перехватило от резкой боли, но она была уже за стеной, она была свободна.
— Эй, кто там? — спросил настороженный голос за воротами.
— Чего вопишь? — недовольно откликнулся второй.
— Там кто-то есть, Тибо, истинный крест! — не унимался первый.
— Брось, какой дурак сюда сунется?
Голоса потревоженных стражей ещё не затихли, когда цыганка, мигом вскочив на ноги, стремглав припустила вниз по улице.
Прохлада вечерней осени давала о себе знать, но разгорячённая движением и победой Эсмеральда, плутая по правобережной части города, не чувствовала ничего. Она шла на Гревскую площадь в надежде встретиться с матерью, обретённой при столь трагических обстоятельствах, и скрыться вместе с нею во Дворе чудес. Не может того быть, чтобы никто из его обитателей не уцелел после побоища у стен собора. Подобные места не пустеют. Там, среди всемогущего племени бродяг, мать и дочь укроются, пока король, а с ним и Тристан Отшельник, не покинут Париж. Тогда они обе уйдут в Реймс. Эсмеральда нащупала на груди ладанку-талисман. Амулет с зелёной бусиной продолжал оберегать её.
Упорство всегда вознаграждается. Цыганка, выбравшись на Кожевенную улицу, добралась до конечной цели своего путешествия. Здесь, на Гревской площади, судьба нанесла ей удар не менее сильный, чем тот, который не успел нанести Тристан. Крысиная нора опустела. На месте оконца с чёрным крестом из прутьев зияла брешь, проделанная солдатами в ту памятную ночь. Заглянув внутрь, девушка окончательно убедилась в том, что келья необитаема. Крысиную нору, облекшуюся дурной славой, забросили, и только молитвенник, забранный решёткой, да уцелевшая надпись TU, ORA! напоминали о прежних благочестивых временах. Насельница Роландовой башни канула в неизвестность, не оставив ни малейшего знака, могущего способствовать дальнейшим поискам.
Эсмеральда вошла в тесную конуру, где пятнадцать лет жила её мать, села, обхватив колени руками, на каменную плиту, служившую сестре Гудуле и полом, и постелью. Последняя надежда угасла, точно свеча, которую задул порыв ветра. Нужно было подниматься, идти во Двор чудес, попросить помощи у тех, кто уцелел в ночь нападения на собор Богоматери, но идти ей никуда не хотелось. Окончательно упав духом, цыганка сидела, устремив горестный взгляд на пролом в стене. Её не насторожил цокот подков по мостовой. Ей было всё равно, кто пересекает площадь, приближаясь к Роландовой башне. Она не шелохнулась и тогда, когда выход из кельи загородил приземистый мужской силуэт. Преследователь тяжело дышал, всматриваясь во мрак. Сжавшаяся в комок цыганка дрогнула лишь тогда, когда знакомый, грубый голос произнёс:
— Я знал, что найду тебя здесь.
Этот зловещий, царапающий по нервам голос принадлежал Тристану Отшельнику.
* Имя Амбруаз значит «бессмертный».
========== Глава 8. Принадлежать убийце ==========
Тристан Отшельник стосковался по охоте, ему не хватало стремительной гонки, неукротимого азарта ловца, настигающего добычу. Его досуг в Плесси составляла другая охота, на двуногую дичь, и в этом деле Великий прево не знал себе равных. Тристан догадался, куда подалась беглянка. Она ушла к Крысиной норе, не подозревая, что вместо матери обрящет одну лишь пустоту. Если он поторопится, то застигнет цыганку там. И Тристан пущенной из лука стрелой мчался по мостовой, понукая коня, судорожно сжимая пальцами поводья. Превосходной ищейке не требуется бежать, уткнув нос в землю, не отрываясь от следа — она идёт верхним чутьём, улавливая в воздухе мельчайший запах добычи. Так и Тристан гнался за Эсмеральдой, не сбиваясь во мраке неосвещённых улиц, не теряя направления. Злоба подстёгивала его жгучим, ранящим плоть хлыстом.