Действительно ли Дамасту показалось, что Демокрит спит, сидя на скамье, но только, увидев его, он закричал в восторге:
— Он спит, Клита! Мой брат спит в моем саду! Он счастлив и спокойно спит! Я обниму его и тоже усну! Ты спи, спи, — сказал он, садясь рядом с Демокритом и обнимая его, — ты не просыпайся. Я тоже… — он положил голову на плечо брата. — Я тоже…
— Но я не сплю.
— Ничего. Все равно спи. А ты, Клита, — махнул Дамаст рукой, — ты уходи! Не мешай нам спать.
Клита ушла.
— Ты мне самый милый человек, — сказал Дамаст, продолжая обнимать брата. — Я для тебя сделаю все, что ты захочешь. Что ты хочешь, ну? — Он отстранился и толкнул Демокрита ладонью в грудь. — Говори! Я все-все…
— Отдай мне Алкибию, — сказал Демокрит.
— Алкибию?! Ты сказал: «Отдай мне Алкибию»? — Он встал, потом повалился на землю и стал кататься по ней, хохоча. — Алкибию! Всем подавай Алкибию! Все сошли с ума! — выкрикивал он между приступами смеха. — Всем нужна Алкибия! Протагор хватает меня за грудь и требует: «Отдай мне Алкибию в уплату за обучение твоих детей». Моих детей… — Дамаст перестал смеяться, сел. — Брат Геродот говорит: «Если ты не отдашь мне Алкибию, я умру». Это два. — Дамаст стал загибать пальцы. — Этот страшный Диагор требует: «Продай Алкибию». Три. Теперь ты туда же… Что с вами случилось, а? Что случилось?
— Она красивая, — ответил Демокрит.
— Да, она красивая. — Дамаст поднялся с земли и сел на скамью рядом с Демокритом. — Ты прав: она очень красивая. А если так, то можно ли отдать ее толстому Протагору?
— Нет.
— Да, нельзя. Можно ли отдать ее старому и больному Геродоту? Нельзя. Диагор — беспутный болтун, и лицо у него страшнее медузы. Значит, нельзя отдавать Алкибию Диагору.
— А мне? — спросил Демокрит.
— Тебе? Ты красивый. Но… — он поднял кверху руки, — сначала ты сделай что-нибудь для меня, Демокрит. Сделай, пожалуйста, — он снова обнял брата. — Подари мне что-нибудь.
— Хорошо, — ответил Демокрит. — Я подарю тебе огромное богатство. Но ты получишь его лишь в том случае, если поверишь мне.
— Я тебе поверю, — с готовностью сказал Дамаст. — Знаешь, я очень-очень жадный. Только тебе признаюсь в этом. Очень жадный. Я люблю богатство. Я поверю тебе.
— Мне верили великие цари, со мной соглашались знаменитые маги, индийские гимнософисты29 и египетские жрецы…
— Скорее говори о богатстве. Я сгораю от нетерпения.
— Завтра разразится сильный ливень. Нужно убрать весь скошенный хлеб под кровли.
— Всё?
— Всё.
Дамаст встал, молча прошелся по дорожке, вернулся к скамье.
— Хорошо, — сказал он. — Алкибия придет к тебе завтра. Под проливным дождем. Или никогда не придет.
— Благодарю, брат.
— Ты так веришь себе, своему предсказанию, будто ты сам, а не боги, сотворишь ливень.
— Боги не имеют к людским делам никакого отношения, — сказал Демокрит, тоже поднимаясь со скамьи. — Они живут в пространствах между мирами. Они больше людей и лучше людей. Но они не управляют судьбами людей, как мы не управляем судьбами ночных светлячков.
— О мудрости твоей поговорим потом. Теперь же вернемся к гостям — пир продолжается, Умник!
Глава третья
Пир длился до рассвета, до третьих петухов. В сущности, он продолжался и потом, но уже не в пастаде, а в саду, куда слуги вынесли ложа, амфоры с вином и кратеры и где был поставлен круглый стол с высокими бортами — арена для петушиных боев. Ожидалась крупная игра. И пока посыльные гостей бегали за бойцовскими — танагрскими и родосскими — петухами, пока кормили их чесноком для возбуждения злости, пока привязывали к их ногам острые металлические шпоры, пирующие заключали друг с другом пари, делали ставки и с нетерпением ждали восхода солнца — начала петушиных боев. Пари заключали все: и те, чьи петухи готовились к бою, и те, у кого петухов не было — ставки делали на чужих. Диагор против Протагора поставил на петуха Дамаста. У Протагора же был свой петух — черный танагрский красавец с ярко-красным высоким гребнем, по кличке Мох. Эта кличка была дана петуху по имени древнего финикийского мага Моха, который жил еще до Троянской войны и, кажется, был первым из людей, сказавших, что все в мире состоит из твердых и неделимых частиц — атомов. Петух же по кличке Мох был знаменит тем, что стал победителем во многих боях и принес Протагору немалую сумму денег.
Моха принесли в просторной, сплетенной из белой лозы клетке. Первым, кто подошел взглянуть на Моха, был Дамаст: он поставил против него два таланта — сумму, за которую в Абдерах можно было купить каменный дом. Столько же поставил и Протагор против петуха Дамаста — красного родосца по кличке Арион30. Эта кличка дана была ему за высокий и звонкий крик, каким он встречал рассвет. Арион был вспорот Мохом в первой же схватке. Дамасту пришлось расстаться с двумя талантами. Он выложил на стол деньги и потребовал, чтобы петух Протагора дрался сразу же с другими его петухами. И хотя это было против правил — один петух не мог драться кряду с двумя, — Протагор согласился, сказав при этом Дамасту:
29
Гимнософисты — индийские жрецы-отшельники, жившие в лесах и славившиеся своей мудростью.