— Никому не продавай Алкибию. Никогда.
— Я дам ей свободу, — ответил Демокрит. И взглянул на Клиту, у которой из глаз потекли слезы. — Не плачь, Клита, — Демокрит встал и обнял ее. — Ты же до конца дней останешься со мной, потому что я боюсь потерять тебя.
Клита перестала плакать. Обеими ладонями легонько оттолкнула Демокрита и сказала, улыбаясь:
— Ладно. Слишком много радости для одного дня. Как бы не вспугнуть ее лишними разговорами. Алкибия — совсем ребенок. Не рано ли ты даешь ей свободу, Демокрит?
— Она будет свободна от меня, но не свободна от тебя, нянька. А уж ты, как я знаю, сумеешь удержать ее в руках. Испытал когда-то на себе.
— И еще испытаешь, — добродушно пригрозила Клита. — За молодыми нужен глаз да глаз. Но позволь все-таки спросить еще раз. Ты сказал, что сможешь, наверное, заработать немного денег. Как ты собираешься это сделать?
— Может быть, мне удастся продать кое-что книгопродавцу…
— О-хо-хо… — вздохнула Клита. — Если ты мудрец, как ты говоришь, то кто же тогда глуп…
— Нянька! — повысил голос Демокрит.
— Ладно, ладно, не буду, — замахала Клита руками. — Книги в орхестре продаются по одной драхме за штуку.
— За сколько же покупает их книготорговец?
— Не знаю.
— И я не знаю. Но мои книги стоят всех богатств, какие только накопили богачи нашего города. Когда-нибудь ты убедишься в этом.
— Поторопись с доказательствами, Демокрит: боюсь, что мне немного осталось жить.
— Это почему же, Клита? Ты больна?
— Я стара. От старости же нет лекарств. Или есть?
— Еще нет, Клита, — ответил Демокрит. — Но может быть, удастся найти. Если исследовать все травы, все камни, все воды и глины, смешивая их, нагревая и охлаждая, то можно найти лекарства от всех недугов. Старость же, Клита, тоже наступает от недугов, которые возбуждает усталость. Вот и я, кажется, старею… Спасибо, Клита, спасибо.
— За что? — не поняла его нянька.
— За то, что вернула меня к главному. Нужно ежечасно добывать для людей лекарства и мудрость. Мудрость лечит душу, лекарства — тело. Я буду заниматься тем и другим.
— Есть еще одно занятие, Демокрит, о котором ты не хочешь думать. Оно также достойно человека как и те два, которые ты назвал.
— Какое, Клита? Если ты сообщишь мне истину, я стану называть тебя самой мудрой среди женщин. О каком занятии ты говоришь?
— Достойно человека также добывать для себя и людей пищу и одежду.
— Да, Клита! Да!
— Я займусь этим третьим занятием. Третьим по счету, но не по значению, Демокрит. Правда, первые два доступны немногим, а это — всем, у кого есть руки.
— Значит, оно более необходимо, Клита. Есть земли, у народов которых совсем нет мудрецов. Но я не видел земель, где бы люди не заботились о пище. Спасибо тебе, Клита.
— Что-то ты часто благодаришь меня, Демокрит. О пище заботятся и животные. Божественный промысел сотворил людей разумными для того, чтобы они постигали тайну божественного промысла и восторгались его премудростью…
— Ах, Клита, Клита! О каком промысле ты говоришь? Впрочем, вот что сказал Пифагор: «Женщина не должна заниматься болтовней, ибо это ужасно».
— Я давно подозревала, что и среди мудрецов бывают глупцы.
Демокрит захохотал. И чтобы не повалиться от смеха на землю, уперся руками в стену дома.
Клита подошла к нему и похлопала ладонью по спине.
— Ты что, Клита? Думаешь, я подавился?
— Ты так хохочешь, что люди могут подумать: не сумасшедший ли поселился в этом доме? Я слышала, что многие мудрецы прослыли среди своих сограждан сумасшедшими.
— Увы, — перестал смеяться Демокрит. — Увы, это правда. Мудрецы идут под защиту богов, становясь их жрецами. Но если они отвергают богов, их объявляют сумасшедшими. Это печальная участь многих. Но не безумие тому причиной, а неподкупная любовь к истине и мужество.
— Займусь-ка я стряпней, — сказала Клита. — Как там сказал твой Пифагор? Женщина не должна болтать?
— Прости, Клита.
— Чего уж там, ладно… И ты займись чем-нибудь.
— Еще раз осмотрю наши владения. А земля здесь бедная — камень… Пойду, — сказал Демокрит.
Он завернул за угол дома. Глухая стена, обращенная к востоку, была сложена из колотых камней — потемневшего от времени известняка. Раствор, которым связывались камни, во многих местах выкрошился, образовались глубокие щели Из этих щелей тянулись к солнцу стебли сорных трав. Промытые недавним дождем и согретые утренним солнцем, они источали свежий травяной дух. На теплых камнях грелись мухи. Несколько паучков занимались починкой поврежденных ливнем паутин. У самой стены буйно росла крапива.