— Никий.
Весной вместе с Никием Демокрит побывал на кладбище и посадил на могиле няньки два кипариса и мальвы. Семена мальв принес Никий.
— Цветы будут белые, — сказал он. — Белый цвет — самый чистый.
— Белый цвет образуется из смешения всех цветов радуги, — ответил Демокрит.
Глава одиннадцатая
Никомах сидел на пороге и вздыхал.
— Что случилось, Никомах? — спрашивал Демокрит, отрываясь от дела — он писал. — О чем вздыхаешь?
Никомах качал горестно головой, тер ладонью лоб, маялся, будто его донимал внутренний зуд, но ничего не говорил.
— Ты пойди выпей воды, — посоветовал Никомаху Демокрит. — Станет легче, поверь мне.
Никомах сходил к колодцу, попил воды и снова уселся на пороге, вздыхая.
— Ты мешаешь мне работать, — сказал Демокрит, когда ему надоели вздохи Никомаха. — Или открой мне причину твоей печали, или уходи. Кстати, не присылай сегодня ко мне Никия: мне нужно побывать в городе, в книжной лавке, договориться с хозяином лавки о продаже книги.
— Какой книги? — спросил Никомах.
— Какой? Я, видишь ли, закончил книгу против Протагора. Хочу, чтобы переписчики размножили ее…
— Против Протагора? — удивился Никомах.
— Да, против Протагора.
— Протагор — всеми уважаемый мудрец, у него много учеников, он лучший оратор, архонты всегда обращаются к нему за советами… Я был бы рад, когда бы мой Никий учился у него, но обучение у Протагора дорого стоит, мне не по средствам. Он друг Перикла…
— Он враг истины, — остановил Никомаха Демокрит. — Но мы поговорим об этом в другой раз. Теперь же мне некогда. Ступай домой и скажи Никию, чтобы он не приходил…
— Он не придет, — сказал со вздохом Никомах. — Он больше к тебе не придет, Демокрит…
— Что случилось с Никнем? — встревожился Демокрит. Он успел привязаться к мальчику, хотя занятия с ним требовали большого терпения. Никий был не очень прилежным учеником и отвлекался по любому поводу. Защебечет ли птица, прилетит ли бабочка, зашуршат ли листья на деревьях, появится ли телега на дороге — все отрывало его от занятий.
— С Никием ничего не случилось, — ответил Никомах.
— Что же тогда?
— Ты давно не был в городе, Демокрит. А весь город говорит о тебе…
— Обо мне? — усмехнулся Демокрит. — Интересно. И что же говорит обо мне город?
— Не знаю, как и ответить.
— Да уж как-нибудь постарайся, а то я умру от нетерпения, Никомах. Ну, не мучай меня, говори.
— Я был вчера на рынке, продавал баранов, — вздыхая, начал рассказывать Никомах. — Покупатели были разные. С одним из них у меня зашел разговор о Никии. Никий был со мной, помогал мне…
— И что же?
— Не торопи меня.
— Ладно, ладно. А ты постарайся покороче, Никомах. Да и времени у меня мало — пора идти.
— Вот и хорошо. — Никомах вдруг поднялся: — Ты иди. И я пойду. В городе все сам узнаешь. Я же не хочу обижать тебя. Не я придумал о тебе такое. А сына я не стану больше присылать к тебе, иначе надо мной все смеяться станут. Да и сыну еще долго жить, не хочется, чтоб о нем говорили, будто он ученик… твой ученик… Пойду я. — Никомах заторопился к воротам, но Демокрит догнал его, остановил.
— Нет, Никомах, — сказал он, — так ты не уйдешь. — В голосе Демокрита прозвучала угроза. — Так почему не придет ко мне Никий?
— Надо мной смеялся весь рынок, Демокрит, когда я сказал, что ты обучаешь Никия.
— Почему?
Никомах промолчал.
— Почему? — Демокрит схватил Никомаха за плечи и тряхнул — Ну? Почему?
— Все стали смеяться и говорить… — Никомах опустил голову. — Все стали говорить, что моего сына обучает сумасшедший.
— А… — Демокрит отпустил Никомаха. — Сумасшедший — это я…
Никомах кивнул:
— Ты, Демокрит. Я этому не верю, но весь город говорит.
— Весь?
— Думаю, что весь. Об этом объявил на агоре Сокл. Многие его поддержали.
— Кто?
— Не знаю. Так мне сказали. Сокл отправил в Совет требование, чтобы тебя объявили сумасшедшим всенародно…
— Зачем?
— Чтобы отправить тебя в храм Асклепия и содержать тебя там до тех пор, пока ты не излечишься от безумия, или до конца жизни…
— Сон в храме Асклепия! — захохотал вдруг Демокрит, чем не на шутку испугал Никомаха. — Лучшее из лекарств! О боги, как глупы ваши создания! Что еще, Никомах? Что еще? — продолжая смеяться, спросил Демокрит.
— Они отнимут у тебя усадьбу.
— Что еще?
— Они сожгут твои сочинения, чтобы твои мысли не стали причиной безумия других…