Слуги повиновались.
Раб Дамаста исчез в темноте.
— Спасибо тебе за дружбу, — сказал на прощанье Фавборию Демокрит.
— Буду счастлив, если твои предчувствия не сбудутся, Демокрит. Мне легче потерять жизнь, чем тебя, — ответил Фавборий.
Демокрит проводил его до ворот.
— Слушай, Демокрит, возьми у меня немного денег. Сколько тебе нужно? Просто так. Я не стану требовать, чтобы ты их вернул.
— Нет, — ответил Демокрит и добавил, засмеявшись: — В бой лучше всего бросаться с пустым желудком…
Глава двенадцатая
Посыльный подал Демокриту дощечку с письмом, из которого Демокрит узнал, что верховный жрец Абдер приглашает его для беседы.
— Где ждет меня верховный жрец? — спросил Демокрит у посыльного.
— Я провожу тебя, — ответил тот.
— Ты раб?
— Да, я государственный раб. Я исполняю должность стража при булевтерии56. Вечером я опоясываюсь мечом, — не без хвастовства ответил раб. Он был рослый и смуглый до черноты. На нем была черная хламида с большой начищенной до блеска медной застежкой на плече. Руки посыльного были столь устрашающе волосаты, что Демокрит внутренне содрогнулся — подумал, что раб исполняет, наверное, не только должность стража при булевтерии, но и должность палача при тюрьме.
— Ты лидиец? — спросил Демокрит.
— Да, — ответил раб. — Я родился от лидийца, — он улыбнулся, показав крупные желтые зубы.
— Верховный жрец стар?
— Да. У него седые волосы.
— Где он ждет меня? — снова спросил Демокрит, подвязывая к ногам педилы57.
— Я провожу тебя, — ответил раб. — Поторопись.
Демокрит подумал, что раб при необходимости доставил бы его к верховному жрецу силой.
— Ты любишь деньги? — спросил его Демокрит.
— У тебя много денег?
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Я и не обязан отвечать, — сказал раб.
— Тебя хорошо кормят?
Раб промолчал.
— Ты много спишь и не делаешь тяжелой работы?
Раб снова промолчал.
— У тебя есть жена и дети, которые тоже будут рабами?
— Да! — рявкнул в ответ посыльный.
От этого крика Демокрит вздрогнул, потом расхохотался и пошел к колодцу, чтобы напиться.
Посыльный последовал за ним.
— Уж не думаешь ли ты, что я убегу? — спросил Демокрит.
— Я тоже хочу пить, — ответил раб.
Это были последние слова, которыми они обменялись друг с другом. Больше Демокрит ни о чем не спрашивал раба, а раб не заговаривал с ним, молча шагал следом.
У булевтерия Демокрит остановился, не зная, куда идти дальше. Раб указал рукой на храм с белыми мраморными колоннами — храм Аполлона, у входа в который толпились люди в белых праздничных одеждах. Эти люди, едва Демокрит и посыльный приблизились к храму, расступились, образовав узкий проход, зашумели, перебрасываясь словами.
— По лицу видно, что сумасшедший, — услышал Демокрит сказанное одним из них и понял, что это сказано о нем.
Демокрит взглянул на говорившего и узнал в нем ученика Протагора.
«Ах, вот что это за люди, — сказал себе Демокрит, — Праздные зеваки, ученики Протагора, молодые бездельники хотят увидеть мой позор».
— Его книга о Пифагоре — собрание пошлостей! — засмеялся другой. — Только сумасшедший мог составить такую глупую книгу.
— Я хотел бы посмеяться вместе с вами, — замедлив шаг, сказал Демокрит, — Но, увы, настоящее веселье наступит тогда, когда для вас придет время обливаться слезами.
Он хотел сказать этим только то, что придет время, когда он будет веселиться и смеяться над ними, что у него и у них разные причины для веселья, и совсем не вкладывал в эти слова тот печальный смысл, который они приобрели потом.
Молодые люди зашумели в ответ, захохотали еще громче. Этот шум смеющихся над ним учеников Протагора сопровождал его все то время, пока он поднимался по ступенькам к дверям храма.
После яркого солнечного света, заливавшего агору, храм встретил его сумраком. Посыльный положил ему руку на плечо и повел к двери, которую Демокрит не сразу разглядел. Дверь открылась без шума. За ней оказалась еще одна дверь. Посыльный осторожно приоткрыл ее, просунул голову в щель, сквозь которую хлынул свет, и тихо сказал:
— Пришел Демокрит. Ему можно войти?