— В целях? — тихо поинтересовался секретарь.
— В целях проверки, не было ли попыток внешнего управления расчислителями государственного и военного назначения. С использованием подобного излучения.
— Да, Ваше Величество.
— Обо всём, связанном с исполнением повеления, докладывать лично мне. — Тиран на миг замер, потом закончил: — В рабочее время. Выполняйте!
Секретарь вышел. Лард повернулся к почётному ректору.
— Теперь ты, старый друг.
— Очень старый, — пожал плечами Сорби. — Стоит ли?
— Больше некому, — махнул рукой Тиран. — Так вот…
Он замолчал, в глазах появилось выражение глубокой задумчивости.
— Так вот… — повторил он. — Подумай, что можно сделать или… — он похлопал Сорби по плечу. — Или предложи того, кто может подумать, если окончательно решил на покой… Нам пора пообщаться с Внешними накоротке, лицом к лицу, не находишь?
Затем, заметив недоумение на лице Сорби, печально улыбнулся:
— Нам, людям, я имею в виду. Уж конечно, я не рассчитываю жить вечно. Хотя ихотелось бы.
Глава 15
— Ну ты и учудил, старик!
Тренер всех называл стариками. Или старухами, если перед ним была девушка, и неважно, десять лет стукнуло юному спортсмену, или это заслуженный, всё повидавший ветеран. Подойдёт, посмотрит угрюмо и заявит: «Кто так дышит, старичелло? Тебе надо углекислоту выгнать, а не наоборот. Вот ты и всплываешь как рыба, кверху пузом». Или: «Старушка, сегодня нырять не стоит. Что-то ты бледная очень. Это то, что я подумал? Ну, двигай, отдыхай. А через три дня жду». И так во множестве вариаций.
Вот и сейчас: подошёл и аж светится весь! Есть отчего. Школа старая, заслуженная, но всё равно, мировой чемпионат по нырянию без дыхалок не каждый год берёт.
— Спасибо, — сказал Сой, — тренерище! Твоя заслуга.
Именно так: тренерище. А что, имеет право. Сой теперь, как ни крути, в школе самый титулованный, хотя и не самый старший. Он — молодец.
Потом Сой увидел: за спиной у тренера мужик какой-то стоит. Незнакомый, сколько по соревнованиям Сой не ездил, где только не нырял, но никогда его не видел. Точно не из водников: субтильный слишком. Ныряльщики все широкоплечие и грудная клетка — ого-го! А этот худощавый и неприметный. Хотя… нет. Приметный и ещё как. Нос на сторону свёрнут. Борец или кулачный боец. И что он тут делает?
Тут мужик словно заметил, что Сой о нём думает. Тренера так деликатно плечом отодвинул и к Сою подошёл:
— Поздравляю, — произнёс, — уважаемый Сой Муа, с победой. Всегда за вас болел.
— Так-таки и всегда? — не поверил Сой. — Где вы такой прятались, если я вас на трибунах никогда не видел?
— Издалека следил, — засмеялся, а глаза серьёзные.
— И зачем же вы за мной следили, господин… э-э-э?.. — спросил Сой.
— Логаро, к вашим услугам, — представился субтильный и объяснил без всяких хитростей: — Нравится мне, как вы ныряете, господин Сой Муа. Нет у вас этой натужности, когда кажется, что ныряльщик вот-вот лопнет от старательности.
— Вот как? — удивился Сой и посмотрел на тренера; тот неопределенно пожал плечами. А с другой стороны, откуда Сою знать, как их спорт смотрится со стороны? Он-то внутри, все тонкости чует на инстинктах, а постороннему откуда знать, что творится внутри ныряльщика на исходе десятой минуты? Каждый по-своему терпит. Сой вот научился расслабляться, как бы засыпать. Наполовину, конечно, спать под водой смертельно опасно, можно и утонуть. Когда спишь, перестаёшь за собой следить, а это в нырянии самое важное. Чтобы ныряльщик не заснул ненароком, на соревнованиях особые люди есть…
— Но не только, — продолжил тем временем Логаро. — Есть и другие причины.
— Какие же?
— Думаю, их надо обсудить отдельно, — сказал Логаро. — Как вы относитесь к «Старой водяной свинье»?
Так назывался один из лучших местных ресторанов. Кормили там вкусно и дорого, но не этим он отличался от остальных. В «Старой водяной свинье» — или просто «Свинье», как привыкли называть его местные — встречались деловые люди и обсуждали там свои деловые вопросы. Поэтому в «Свинье» не было общего зала, зато множество отдельных кабинетов никогда не пустовали. Ещё поговаривали, что по этой же причине ресторан приглянулся любовникам обоих полов. Сой с сомнением посмотрел на Логаро.
— Скажите, господин, — прямо спросил он, — вы не из этих?
— Каких этих? — не понял Логаро.
— Любителей, э-э-э, — Сой пощёлкал пальцами, стараясь подобрать необидное слово. Сам он к таким относился равнодушно, но вдруг Логаро, на самом деле, из них и при этом обидчив? — Странной любви?
Логаро мигнул, широко распахнул глаза и вдруг захохотал. Так громко, что окружающие стали оглядываться, а от судейского столика встал и направился в их сторону господин Таруко — главный администратор первенства.
— Простите, простите, — пробормотал Логаро, вытирая глаза. — Что, у вас и такие есть?
— А где их нет? — угрюмо сказал тренер.
— В чём дело? — удивился Сой. — Радоваться надо, а не грустить.
— Я радуюсь, — печально улыбнулся тренер.
— Нет, что-то случилось, — возразил Сой. — Что случилось, тренер? Мне не стоит идти с этим господином?
— Почему? — искренне удивился тренер. — Ты взрослый человек, старик, тебе почти тридцать. Сам сможешь всё решить.
— Да что я должен решить? — возмутился Сой. — Что за загадки?
— Никаких загадок, господин Муа, — сказал Логаро. — Я вам всё объясню. Или… может, будем уже на «ты»? Я не слишком старше.
— Уболтал, тритоний хвост, уговорил, — согласился Сой.
— Вот отлично! — обрадовался Логаро. — Через пару часов, у ресторана. Так пойдёт? Успеешь привести себя в порядок? Я угощаю, а ты подумай, чем. Никогда у вас не бывал, интересно же, что тут вас едят!
Печёный на углях бок водяной свиньи был съеден, напитки — Сой и Логаро молчаливо согласились обойтись без алкоголя — выпиты.
— Итак, о других причинах, — сказал Логаро, откидываясь на спинку кресла.
— Наконец-то, — сказал Сой. Он нервничал, сам не зная, почему. Приходило инстинктивное понимание, что жизнь меняется, резко и безвозвратно.
— Ты сирота, — сказал Логаро.
— Что?! Причём тут…
— Подожди, — остановил его Логаро. — Ты вырос в интернате при спортивной школе, у тебя нет родных. Кроме того, у тебя нет ни жены, ни, насколько я знаю, любимой девушки.
Сой закашлялся, кровь бросилась в лицо. Перед глазами встал образ Су Лим. Они не встречались, спорт сжирал всё их время, наверное, она его даже не замечала, а он не решался подойти и поговорить. Обычные люди к его годам имели семьи и часто детей, а он — только мечтал. Прав Логаро, прав, только откуда он это знает?
Чтобы скрыть замешательство, он налил в бокал ледяного сока кланги и принялся пить его маленькими глотками. Успокоившись, спросил:
— Почему ты так решил?
— Я не прав? — улыбнулся Логаро.
— Значит, это правда, — произнёс Сой. — Безопасники следят за нами. Ты же безопасник, или будешь спорить?
— Не буду, — сказал Логаро, — но ты не прав. Мы не следим, а присматриваем, и не за всеми, а только за такими, как ты.
— Почему?
— Я хочу предложить тебе работу, — ответил Логаро. — То есть, не я, конечно. Лардийская Тирания.
— Я не буду шпионить, — выпрямившись в кресле, заявил Сой.
— Шпионить не надо, — серьёзно сказал Логаро. — Другая работа, гораздо более сложная и опасная. Я предлагаю тебе поработать там, — и он показал глазами на потолок.
— Где? — почти прошептал Сой.
— В пустоте, — ответил Логаро. — И дальше.
***
— Сегодня наша последняя учебная встреча, — неожиданно мягко, даже немного печально проговорил Папаша, когда все Проникающие расселись.
Наверное, у него было мирское имя, но все они знали его только как Папашу, и это прозвище подходило начальнику их школы как нельзя лучше. Строгий, но справедливый, в этих трёх словах он был весь. Отчислив за разные мелкие прегрешения половину курса, для остальных он стал настоящим отцом. Отцом, которого никто из них никогда не видел — или не запомнил.