— Вы можете назначить кого-то, кто бы мог говорить за меня, если хотите. Я не могу разговаривать, но это не означает, что мне нечего сказать.
Тандел кланяется.
— Конечно, Ваше Высочество, — он делает жест рукой женщине-Архиву, Атте, выйти к центру. — Атта поможет Вам, принцесса. Она работает в совете этого трибунала и поэтому является нейтральной стороной в переговорах. Говорите ей все, что желаете, чтобы наши друзья на Арене узнали. Она передаст Ваши слова.
Рейна кивает.
— Хорошо. Я сказала, что не могла быть выслежена, потому что я была на суше.
Атта передает ее ответ Арене.
— И почему же вы были на суше, Ваше Высочество? — спрашивает Тандел.
Рейна задумывается на мгновение. Она оглядывается на Галена, но тот лишь пожимает плечами. Он не знает, как ей стоит ответить. Правда в любом случае подвергнется осуждению. Но что бы она могла такого рассказать, чтобы это выглядело правдоподобно? Рейна поворачивается к Tанделу.
— Я была на земле, потому что боялась за свою жизнь. — Она ожидает, пока Атта передаст ее слова остальным. Затем продолжает: — Все знают, что Джаген был виновен в заговоре в течение многих сезонов. Я узнала, что члены королевской семьи могут быть подвержены угрозе с его стороны. Особенно, когда он обзавелся Пакой, которая якобы обладает Даром Посейдона.
Раздраженный Джаген подплывает к центральному камню. Рейна останавливает его.
— Что ты собрался делать? Не видишь, что ли, что сейчас моя очередь давать показания. Ты же сам этого хотел, помнишь?
Атта смотрит на нее, предпочитая не повторять услышанное, но Рейна одаривает ее укоряющим взглядом. Архив уступает. Арена ревет от скандала, который она только что услышала.
Джаген обращается к толпе.
— Вы слышите ерунду, которую она говорит? Она подвергает сомнению ваши верные суждения! Вы уже видели, уже решили для себя, что у моей Паки есть Дар Посейдона. Она демонстрировала его для вас при каждом запросе. Эта принцесса называет меня и всех вас лгунами! Как мы можем доверять чему-либо, что она говорит? Посмотрите на нее, — он указывает на верх от ее купальника. — Она не скрывалась от меня. Она развлекалась на земле, живя, как человек. Кажется, что наличие посланника к людям в лице ее брата весьма удобно для нашей молодой принцессы.
Гален чувствует, как у него сжимается горло. Толпа вне себя от слов Джагена.
Рейна делает выпад на Джагена.
— Ах ты ж скользкий угорь! — Но ее речь не слышна, и она походит на сердитого морского льва, пытающегося выдавить слова. Джаген уходит с ее пути. Ищейки хватают Рейну и удерживают ее за руки. Она впивается взглядом в Атту. — Скажи им, что мне не нравятся люди. Скажи им, что я скрывалась от Джагена!
Атта пытается перекричать раздраженный гомон собрания, но ее не слышат.
Тогда раздается чей-то голос, громче и сердитее всех остальных.
— Она — лжет!
Толпа разом затихает.
Потому что это голос Торафа.
— Что он делает? — спрашивает Гром, толкая Галена плечом.
Гален смотрит, как Тораф пробивается к центральному камню и становится лицом к лицу с Джагеном. Тогда Тораф, его лучший друг, с тех пор как они были мальками, кланяется предателю. Джаген кажется столь же удивленным, как Гален себя чувствует.
— Тораф! — кричит Рейна. — Что...
— Кто-нибудь, закройте ей рот, — говорит Тораф, делая знак Ищейкам, которые держат его спутницу. — Я устал слушать ее ложь.
Джаген все еще не уверен. Он прищуривает глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— Вся королевская семейка лжет. Они покрывают себя. И я не буду больше помогать им в этом.
Toраф смотрит в глаза Галену и даже не вздрагивает, когда говорит:
— Особенно принцу Галену. Он нашел полукровку и скрывает ее существование от всех вас.
Вся Арена, кажется, задыхается в унисон. Toраф хлопает по плечу Джагена. Гален чувствует себя так, словно он проглотил рыбу-ежа.
— Если вы простите меня за участие в этом, Джаген, я клянусь вам привести полукровку. Как доказательство.
— Нет! — кричит Налия. Она подается вперед, и ее руки почти смыкаются вокруг шеи Toрафа, но Ищейки дома Тритона встают перед ним. Она борется с ними с внезапной силой хищника. — Ты мерзкий предатель! Мы доверяли тебе. Что же ты наделал?
Тораф закатывает глаза. Он обращается к Джагену:
— Я даже описать не могу, как меня тошнит от этих самозванцев. Не верится, что я практически помог им. Я видел Дар Паки собственными глазами. Не знаю, как я мог сомневаться в ваших намерениях.