— Есть ли способ узнать, так это или нет?
Рейчел пожимает плечами.
— Я думаю, резонно предположить, что если обнаружение русалок, — простите, Сирен, — не пестрит во всех возможных новостях, то они все еще остаются там. Если вашим друзьям хватит ума, то они будут придерживаться облика человека.
— Зачем им держать подобную находку в тайне? — спрашивает Эмма, хмурясь. — Это же может стать крупнейшим научным открытием века. Если не тысячелетия.
— Как я уже сказала, — Рейчел делает глоток вина. — Возможно, они не показали им, кем являются на самом деле. Возможно, те просто решили, что спасли каких-то тупиц от утопления или еще чего. Это было бы лучшим вариантом расклада. Может их задержали за незаконную рыболовлю, — фыркает она.
— Можешь ли ты нам дать какое-нибудь преимущество? — Эмма обращается к Рейчел. — Например, вырубить им связь или что-нибудь в таком духе? Применить свою "магию Рейчел"?
— Я не смогла найти много об этом острове, как таковом. Я не уверена, какой тип связи они используют — возможно, спутниковые телефоны или что-то вроде них. Хотя, что я могу сделать, — так это устроить неразбериху в ближайшем к ним аэропорту, а это... — ее пальцы пробегаются по клавиатуре. — Аэропорт Пука Пука на островах Кука. Если я сделаю там негодными условия для приземления или напортачу им с расписанием полетов, и к слову, еще в пяти ближайших аэропортах, то они не смогут вывезти ваших друзей, пока вам не предоставится шанса к ним добраться. Желательно с первой попытки.
Эмма кивает.
— Доберемся. А ты достала спасательные жилеты, о которых мы говорили?
— Спасательные жилеты? — переспрашивает Гален. Ему не нравится, что Рейчел с Эммой строят планы вместе. Не потому, что ему кажется, будто они хитрят, а потому, что он чувствует себя отстраненным. Нельзя не заметить, что когда Эмма строит планы без него, они зачастую оказываются безрассудными. Единственная причина, почему она может держать от него что-то в секрете — это если она натворила что-нибудь, чего бы он не одобрил, или не хотела, чтобы он вмешался. В конце концов, ее девиз — "Лучше просить прощения, чем разрешения".
Гален ненавидит этот слоган.
— Я подчистила этим утром магазинчик спортивных товаров, — говорит Рейчел. — Я забрала те, что были на полке и заставила их вытрусить еще и подсобку.
Гален напрягается, а Эмма смеется.
— Не ревнуйте, Ваше Высочество. Рейчел все еще любит тебя больше, чем меня.
— Оу! Ребятки, вы боритесь за мое внимание? —Рейчел треплет Галена за щеку. — Это так мило.
— Я не ревную, — отвечает он, стараясь не показаться обиженным. — Я просто не знаю, зачем нам могут понадобится спасательные жилеты.
— Не нам, — говорит Эмма, крутясь на его коленях, чтобы повернуться к нему лицом. И втайне, ему это нравится. — Людям. Ведь если моя работа состоит в обеспечении безопасности людей, тогда мне стоит подготовиться, верно?
Но Гален слишком увлечен близостью ее губ, чтобы беспокоиться о словах, которые они произносят. И она это понимает, наклоняясь к нему ближе, словно давая шанс удовлетворить его жажду. Это все, что ему нужно.
Он целует ее и спасательные жилеты, острова и аэропорты остаются где-то далеко-далеко. Все, что сейчас существует — это ее и его губы, ее тело, обвивающее его. Внезапно, скрипучий офисный стул превратился в их собственный маленький мир.
— О, схожу-ка я долью себе вина, — говорит Рейчел. Он не хотел заставить ее почувствовать себя неловко и уйти. Не хорошо. Последняя вещь, которая им нужна — так это уединенность и возможность делать, что заблагорассудится. Он пытается прервать поцелуй и отстраниться, но Эмма этого не позволяет. А ему чертовски сложно заставить себя не потакать ей.
Ее поцелуй жадный, словно после долгого воздержания. Как будто они не провели уже все утро, только этим и занимаясь — наверстывая упущенное время порознь. "Трезубец Тритона, я мог бы делать это целый день". Тут он останавливает себя. Нет, не мог бы, не желая большего. И поэтому мы должны остановится.
Но вместо этого, он вплетает свои руки в её волосы, а она дразнит его губы своим языком, пытаясь его заставить полностью открыть свой рот. Он с удовольствием исполняет ее просьбу. Её пальцы прокладывают свой путь под его рубашку, пройдясь по животу, оставляя огненный след на его груди.
Он уже готовится избавиться от рубашки, как с порога гремит голос Антониса.