— Он наглотался соленой воды, а в остальном с ним все в порядке, — говорю я ей, заведомо понимая, что она не знает английского.
Она прижимает его к себе и дрожит. Я подплываю к ней с двумя спасательными жилетами и помогаю ей завязать их на ней и мальчике. Она кивает, и не смотря на языковой барьер, я понимаю, что она меня благодарит. От этого я чувствую себя по-скотски, ведь это из-за меня она и ее ребенок оказались в затруднительной ситуации. Если бы она знала об этом, то наверняка бы меня придушила. А я позволила бы ей это сделать.
Ни Рейчел, ни я даже не предвидели здесь никаких детей. Мы искренне полагали, что на острове сугубо правительственный объект. Если уж на то пошло, остров, изолированный от остальной части мира, совсем не безопасное место для проживания семьями, так ведь? Но что, если мы приуменьшили жителей? Что делать, если здесь есть еще дети? Если любой из них умрет, или как-то пострадает, я буду ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь. По-моему, нужно было заранее все лучше продумать. Ужас охватывает меня.
Я ныряю и стараюсь не думать об этом, пытаюсь убедить себя, что мы все еще поступаем правильно. Я тяну Кану в сторону.
— Как у нас дела? Заметили уже Джагена или Музу? С людьми все в порядке?
Тут я понимаю, что вокруг нас находятся не одни лишь Ищейки, но и другие Сирены тоже. Их минимум дюжина. Разинув рот, я наблюдаю, как они выныривают на поверхность, сами находят человека и помогают ему удержаться на плаву. На каждого человека приходится, по меньшей мере, две заботливые Сирены. И здесь больше нет взбивающих воду ножек малышей.
Моя совесть испытывает непередаваемое облегчение. Я закрываю рот рукой, борясь с желанием заорать что есть силы от радости.
Кана пожимает мое плечо, ласково улыбаясь.
— Не в нашей природе вредить людям, —поясняет она. —Мы уважаем все живое, каким бы оно ни было. Ты доказала нам, что поступаешь точно также. Мы поможем тебе, Эмма-Полукровка.
Количество Сирен переваливает за сотню. Мы все окружаем остров, который погрузился уже на целых десять футов под воду, по очереди помогая людям удерживаться на поверхности. Большинство людей умеют плавать, но некоторые из мужчин оказались обутыми в увесистые ботинки, и нам пришлось побороться с ними, чтобы их снять. Потерянная обувь не такая уж высокая цена за спасенную жизнь; кто-то из них понял нашу логику, кто-то же нет.
Стоило мне почувствовать себя более, чем уверено насчет наших дел, как кто-то внезапно пинает меня в спину. И случается это чисто по моей вине; я не смотрела, куда я плыву, и оказалась в непосредственной близости от пары человеческих ног. Куда проще прокладывать свой путь, когда ты можешь чувствовать других вокруг себя. Люди не обладают подобной роскошью.
Случайно или нет, но чувствует это так, словно меня снова пырнули ножом. Я кричу и выныриваю на поверхность.Кана присоединяется ко мне.
— Ты ранена? — спрашивает она.
Стиснув зубы, я киваю.
— Прямо в то место, куда угодило копье Джагена. — Я едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться, и одновременно ощущаю себя такой размазней. Кто я такая, чтобы плакать, когда все эти люди только что были вынуждены покинуть свои дома? Никто. Вот кто я такая.
Я машу рукой Кане.
— Иди. Помоги людям. Со мной все будет в порядке.
Именно так и будет. Боль притупилась, и я опять вернулась к работе — на этот раз с удвоенным вниманием . Сейчас я перемещаюсь более осторожно и выверенно. Я понимаю, что бинты повязки ослабли, и кровь просачивается из моей еще не зажившей раны. Я надеюсь, что акулы, которых я отослала подальше, больше прислушаются к моим приказам, и не возбудятся от запаха крови вокруг меня.
Все-таки отстойно быть неуклюжей и на земле, и в воде.
Несмотря на проделанную нами тяжелую работу, до сих пор нет никаких признаков Джагена или Музы. Гален незаметно возникает прямо передо мной.
— Мы полагаем, что они заперты внутри одного из зданий. Ищейки ощущают их, но мы-то их не видим. Я собираюсь найти их.
— Я тоже иду.
— Нет, не идешь. Джаген уже однажды пытался тебя убить и я не собираюсь давать ему второго шанса. Кроме того, нам нужно, чтобы ты была здесь и контролировала морскую живность.
Гален разглядывает облачко крови, парящее вокруг меня жутковатой аурой. По правде говоря, саму кровь едва видно. Но я прекрасно ее ощущаю из-за наполнившего воду слабого привкуса металла. Интересно, насколько сильнее этот привкус ощущает Гален со своим сверхчувствительным чутьем Сирены? Похоже на то, что он заново переживает момент, когда меня ударили ножом.