— Это мы еще посмотрим.
Глава 4
Гален смотрит в зеркало заднего вида на Рейну и Торафа на заднем сидении. Они облокотились друг на друга и тихо посапывают. Неплохо, наверное.
Но если Гален и не был бы сейчас за рулем, он все равно не в силах заснуть. Не в одной машине с Громом. С Громом, одетым в человеческую одежду и пристегнутым ремнем безопасности в джипе. С Громом, слегка склонившим голову в сторону двери к акустической колонке, и пытающимся слушать человеческую музыку. Пусть и без проявления чрезмерной заинтересованности.
С Громом, который не произнес ни единого слова после того, как они покинули дом Эммы.
— Налия думает, что ты мертв, — говорит Гален, не глядя на него. — Она считает, что убила тебя. Почему она могла так подумать?
Краем глаза он замечает, как Гром бросает взгляд в его сторону. Тем не менее, он не ожидал, что тот и в самом деле ответит.
— Она, вероятно, винит себя в случившемся. Во взрыве.
— Так выходит, она решила жить на суше из-за чувства вины?
— Она всегда взваливала на себя ответственность за то, в чем не было ее вины. — Тут его брат и вправду улыбается. — Ну, большая часть, конечно, была по ее вине, но даже если это было не так, она хотела нести за все ответственность.
Спустя какое-то время, он говорит:
— Я бы хотел увидеть, как она связывает Рейну. Когда она чего-то хотела, не было практически ничего, что встало бы у нее на пути.
Таких откровений Гален не ожидал. До этого момента, Гром всегда вел себя с ним как...ну, как старомодный зануда. Не то, что бы у его брата был выбор — он с рождения был обречен на брак с перворожденной наследницей дома Посейдона в третьем поколении. Это вовсе не значило, что Грома должен был радовать союз с Налией, но, судя по всему, — она сразила его наповал. А на Грома, которого знал Гален, это вообще не похоже. Большинство мужчин-Сирен ищут себе в спутницы спокойных и миролюбивых девушек. Здесь же, все сходится к тому, что благородный Гром влюбился в свою полную противоположность — Налия сама строптивость. И если в ней есть хоть доля той же строптивости, что и в Эмме — Гром испытал всю прелесть таких отношений еще много лет назад. Добро пожаловать в наш клуб, как говорит Рейчел.
— А взрыв был ее виной? — вдогонку спрашивает Гален. Он уже жалеет о сказанном, как только фраза слетает с его губ. Но Грома это, кажется, не задевает.
— Ох, уверен, она считает именно так. Но это была только моя вина, — его брат смеется, но смех звучит больше, как всплеск отвращения, чем юмора. — Знаешь в чем ирония, братец? В том, что причиной нашего спора в тот день стало ее желание изучить сушу. Она была в восторге от людей. И как только она открылась мне, я разбил ее мечты вдребезги. Чтобы защитить ее.
Тишина, проследовавшая за этими словами, наполнена воспоминаниями, которые принадлежат только Грому и Налии. Их последний день вместе. Последние сказанные слова. Взрыв. Гален может сказать, что его брат заново переживает те эмоции, но детали оставляет при себе, там, где хранил их все эти годы. Такое впечатление, что он разглядывает где-то вдали обломки корабля сквозь мутную воду. Вот очертания и видны повреждения. Но как это произошло, как он достиг дна океана — все еще неизвестно для всех, кроме тех, кто пережил крушение.
Отвлекшись от воспоминаний, Гром проясняет мутную воду.
— Я отказался исследовать землю вместе с ней. Более того, я запретил ей заниматься этим вообще.
— Вообще?
— У нее была спрятана человеческая одежда на острове недалеко от материка. Она переодевалась на острове, а потом на шлюпке добиралась до суши и гуляла среди людей. Она даже приносила безделушки маме, для ее коллекции человеческих реликвий.
Челюсть Галена падает чуть ли не до колен.
— Мама знала, что она нарушает закон?!
Гром пырхает, потом трясет головой.
— Знала и поощряла. Ты же знаешь, как она любила всю эту человеческую хрень.
Да, Гален знал. Она оставила полную пещеру вещей после смерти, и Рейна забрала все, когда мать их покинула. Дочери всегда так похожи на матерей? Рейна такая же, как и мама, практически во всем. И, по всей видимости, Эмма тоже взяла многое от Налии. Например, Гален уже знает, что запретить Эмме что-то — все равно, что заставить ее это сделать.
— Именно поэтому она разозлилась и уплыла от тебя, — говорит Гален, большей частью, сам себе. Он представляет, как Эмма поступает точно также. И практически давится словами: — Просто на мину.
— Ну, не просто на мину. Сначала, она позволила мне погонятся за ней по всей территории. Конечно, я мог бы остановиться. Мог отпустить ее, дать ей немного времени остыть. Это предотвратило бы тот королевский спектакль, который мы устроили. Но то, что я прочел у нее в глазах, не позволило этого сделать. Разочарование, будто я провалил очень важное испытание.