– Ума не приложу, о чем ты говоришь, – продолжал хмуриться Кормило. – Но переплачивать втридорога Гвирр и впрямь ненавидит. Ежели кому удается обвести его вокруг пальца, он свирепеет. И тогда ему под горячую руку лучше не попадайся… Лады, пойду доложу о тебе. Но ничего не обещаю, учти.
– И на том огромное спасибо, – кивнул Пивной Бочонок. И, проводив глазами уходящего Годурра, сел на землю с невозмутимым видом неподалеку от Сломанных Весел.
Те, однако, продолжали стоять и поглядывать на него с недоверием. Несмотря на его дружелюбный разговор с Кормилом, браннеры не собирались доверять человеку, который называл себя кригарийцем. Да вдобавок не имел на голове волос, что по островным меркам было сущей дикостью, не сказать святотатством.
Гигант вернулся спустя какое-то время. Похоже, у короля и впрямь хватало дел, если даже стражников с донесениями он выслушивал не сразу. Впрочем, доставленная Годурром новость была хорошей. Рябой согласился принять ван Бьера, причем уже безотлагательно.
– Сдай все оружие, какое есть, – распорядился Кормило, – и иди за мной.
Баррелий хотел спросить, куда же подевалась островная традиция, согласно которой хозяин, забирающий у гостя оружие, мог быть сочтен трусом. Хотел – но не спросил, а покорно разоружился. И позволил браннерам обшарить себя, дабы те убедились, что он не утаил под одеждой нож. Слишком многое кригариец поставил на кон. И потому не мог рисковать, задавая хозяевам вопросы, способные их разозлить…
За те годы, что ван Бьер не видел Гвирра, его рябое лицо, казалось, стало еще грубее и отвратительнее. Отчасти оно скрывалось под черной бородой, но из-за оспин та росла редкой и не больно-то спасала его от уродства. Гвирр был моложе Баррелия лет на десять, а полнотой и статью напоминал отца. Только, в отличие от Даррбока, не любил держать в руках оружие. Отчего не мог похвастаться могучими плечами и с виду больше напоминал купца, чем воина.
Но думать так было ошибкой. В действительности Рябой сочетал в себе купеческие расчетливость и коварство с воинскими жестокостью и решительностью. Если бы не дурная привычка обманывать наемников с оплатой, даже таких, как кригарийцы, возможно, Баррелий уважал бы Гвирра не меньше, чем его отца. Увы, новый король Хойделанда прослыл редкостным скрягой, а эту черту в своих нанимателях ван Бьер терпеть не мог.
В тронном зале, где опять же согласно островной традиции стоял огромный П-образный стол с яствами, Рябой был не один. Кроме слуг с ним находились воеводы дружин, оставшихся в Хексе. Лишь двух из них, самых молодых, Баррелий не узнал. Прочие же – Обрри Двужильный, Сарргат Каменная Шишка и Чуррило Краболов, – за минувшие годы почти не изменились. Видимо, потому что они были старше короля, а все просоленные морским ветром хойделандеры в зрелые годы редко меняются внешне, разве что обзаводятся новыми шрамами. Правда, и старость сводит их в могилу очень быстро, если они все-таки до нее доживают.
Еды и питья на столе, однако, было немного. Все указывало на то, что Гвирр и воеводы сохраняют свои рассудки ясными до окончательной победы. На одном краю стола ван Бьер заметил даже нечто похожее на макет Тандерстада. Только, в отличие от макета, виденного кригарийцем у тетрарха в Мунроке, этот был слишком груб, поскольку его собрали из кружек, ложек, тарелок, ломтей хлеба, головок сыра, соленых рыбин, а также овощей и фруктов. Но как бы то ни было, в нем тоже угадывались очертания эфимской столицы. И его, как и столицу, Рябой тоже грозил вскорости сожрать.
Правила этикета при дворе короля Хойделанда были весьма условны и он не стал дожидаться, когда Баррелий должным образом его поприветствует. Едва монах открыл рот, как сидящий во главе стола Гвирр тут же его перебил:
– Глядите-ка, а вот и он – самый нежданный из моих сегодняшних гостей! Надеюсь, ты явился сюда не по той же причине, по какой твои братья нагрянули не так давно в гости к Вальтару Третьему?
– Я не враг тебе, о Владыка Севера, – ответил ван Бьер, не став уточнять в обращении к Рябому, что ныне тот подмял под себя не только север, но и половину Эфима. – Но даже будь мы врагами, я не настолько храбр, чтобы покушаться на твою жизнь в присутствии столь знатных воинов Хойделанда.
Воеводы после таких слов остались невозмутимыми, но явно понимали: кригариец им льстит, и на самом деле поодиночке они ему не соперники.