Поэтому, когда разразилась бойня, Баррелия и тетрарха в ее гуще не оказалось. Впрочем, это еще не гарантировало, что они не окажутся среди жертв. Стрельба молниями в тронном зале была сродни размахиванию бичом на многолюдной площади. Тем более, что таких «бичей» захлестало по сторонам сначала три, а вскоре еще больше.
Хозяева тоже смекнули, что Симариус не шутит. Но члены Капитула были почетными гостями, и дружинники не могли атаковать их без приказа. Поэтому первый удар нанесли курсоры. Три полыхнувшие молнии прожгли бреши в ряду защитников короля, отчего в зале кроме запаха божьей силы засмердело горелой плотью.
– Убить заклинателей! – заорал поздновато опомнившийся Гвирр. – Смерть эфимским ублюдкам!
Ему ответил дружный рев бросившихся в бой воинов и щелчки арбалетов. Два блитц-жезла тут же погасли – рой болтов уложил двух курсоров, – но одна молния продолжала метаться промеж колонн, натыкаясь на новые жертвы. Некоторые из них не сгорали, а лишь получали ожоги. И орали потом так истошно, что даже у видавшего виды Баррелия по коже побежали мурашки.
Перезаряжать арбалеты никто не стал. До заклинателей молний было рукой подать, и те островитяне, что избежали небесного пламени, набросились на них со всех сторон.
В последний момент первосвященник выхватил блитц-жезл из рук утыканного стрелами курсора и успел выстрелить в ближайшего врага. Молния прожгла того насквозь, разметав его горелые внутренности по столу, но тут к Симариусу подлетели еще трое. Сразу два клинка пригвоздили его к стене, а секира третьего дружинника с размаху раскроила ему череп до самого позвоночника.
Последний защитник Симариуса тоже был буквально разрублен на куски. Вот только радоваться победе уцелевшим Гвирру, двум воеводам, семи дружинникам и трем слугам пришлось недолго. Не успел король отдать новое распоряжение, как в зал ворвались оставшиеся курсоры. Те, которых не пригласили на представление, но которые услышали шум битвы и треск молний, поняли, что стряслась беда, и ринулись на подмогу братьям.
– Режьте этих скоморохов! – взревел Рябой, едва завидев в дверях растерянных курсоров. – Выпотрошите их всех!
Вот только с потрошением не задалось. Оторопь со «скоморохов» сошла очень быстро. Прежде чем их атаковали, в зале будто зажглось маленькое солнце – так много блитц-жезлов выстрелило одновременно.
И это было последнее, что увидел в своей жизни Владыка Севера. В руке он по-прежнему держал блитц-жезл Симариуса, но в суете так и не смог им воспользоваться. Угодив в перекрестье молний, Рябой и его соратники вспыхнули словно факелы, даже не успев заорать от боли. После чего их дымящиеся тела попадали вповалку, и лишь по короне, надетой на голову Гвирра, его труп можно было отличить от прочих обугленных трупов.
Предсмертный приказ Симариуса был почти выполнен. Кроме ван Бьера и Вальтара прочие свидетели разоблачения главной тайны Капитула погибли. Однако «выжечь дотла гнездо нечестивцев» у курсоров все равно не вышло. Разыгравшуюся в тронном зале бойню услышали не только они, но и стерегущие Хекс дружинники. А их было во много раз больше, и они уже бежали на шум со всех концов замка.
– Что здесь творится, кригариец? – спросил Вальтар, с ужасом глядя из-под стола, куда затащил его монах, на валяющиеся рядом обгорелые трупы.
– Ни звука, Великий сир! – предупредил его Баррелий, пытаясь определить, что делают заклинатели молний. Судя по их крикам, они были растеряны и ошарашены тем, что увидели, и тем, что сами натворили. Только было непохоже, что они собираются дать бой орущим снаружи островитянам. По крайней мере ван Бьер не услышал призывов занять оборону или прорываться из крепости. Курсоры галдели наперебой, но это были вопли панически напуганных людей, не знающих, как им быть дальше. А время, оставшееся у них для принятия какого-либо решения, неумолимо уходило.
Они так и орали друг на друга, когда в зал нагрянули новые силы хозяев. И уже не мелкая кучка островитян, на которую курсоры наткнулись до этого, даром что ее возглавлял сам король. Поток дружинников распахнул ворота с такой силой, что те едва не сорвались с петель, а затем с ревом хлынул внутрь, готовый растерзать любого, кто встанет у него на пути.
Все, на что могли положиться курсоры, это на свои молнии. И принялись жечь толпу, пока она до них не добралась. Вот только зарядов у убийц короля оставалось немного, а они, обуянные страхом, отстреливались почти без остановки. И продолжали давить на кнопки, даже когда оружие переставало стрелять, превращаясь в обычную палку. Которая в руках священника уже не представляла для их врагов опасности.