– Вездесущим можно доверять, пока их цели совпадают с вашими, Великий сир, – ответил монах. – И насчет их презрения к золоту вы правы. Однажды в руки Псины угодила бесценная реликвия, но она отдала ее Плеяде, хотя могла бы получить за нее на стороне не одну гору золота. Почти уверен, что с вами она тоже честна. Как я уже говорил, когда вас предал Капитул, Вездесущие остались вашими единственными союзниками. Если, конечно, не считать остатков лже-культа фреймонистов и недобитых легионеров, которые, не исключено, сумеют выжить.
– Фреймонисты! – Тетрарх покачал головой. Баррелий еще вчера поведал ему историю о двуличном знаменосце, и Вальтар продолжал то и дело вспоминать о ней. – И почему Гийом усомнился в том, что я не прислушаюсь к его словам, если он расскажет мне обо всем напрямую?
– Кессарский служил не только вам, но и Симариусу, чьего гнева он опасался гораздо сильнее, – предположил ван Бьер. – Это как с больным зубом: лучше выдрать его и забыть о боли, чем ковырять его в надежде, что боль уймется. Вот и Гийому было проще самому убить заговорщиков, чем ворошить их осиное гнездо, действуя по закону, но окольными путями. С одной стороны я его понимаю. Но с другой стороны, он объявил кригарийцам не просто войну, а войну подлую, оболгал нас и выставил в дурном свете… Впрочем, отныне это дело прошлое. Кессарский мертв и больше ничего мне не должен.
– Даже не знаю, что тебе и сказать. – Тетрарх сломал хворостину, которую вертел в руках, и бросил ее в огонь. – Ваша война прошла за моей спиной, и я не мог в нее вмешаться. Но если бы я узнал о столь чудовищном обмане, на который осмелился Кессарский, дабы восхитить меня своей отвагой и силой, я это так не оставил бы. Как бы сильно он не был мне предан, за подлог, да еще с убийством, он ответил бы по всей строгости эфимских законов.
– Не сомневаюсь, раз вы так говорите, – кивнул Баррелий.
И они вновь замолчали, прислушиваясь, не возвращается ли Псина.
Вальтар Третий был освобожден из плена три дня назад, но мы все еще находились в окрестностях Тандерстада, уйдя в непролазные леса к северо-западу от замка Цхет. Туда, куда упоенные грабежом столицы южане и островитяне сегодня точно не сунулись бы. Тетрарх не ответил отказом на предложение Вездесущей бежать на запад – да и кто бы даровал ему нынче иное спасение? Но он не пожелал отправляться в путь, не выяснив, чем завершилось взятие города и к чему привела гибель короля Хойделанда. А поскольку Псина собиралась выяснить то же самое, между нею и Вальтаром не возникло разногласий. И вот мы уже вторые сутки дожидались ее в глухом лесу, понятия не имея, где ее носит и когда она вернется.
– Ты сказал, что опекаешь сына своего приятеля, который пал в битве, – вновь заговорил Вальтар, посмотрев на меня. И неважно, что передо мной сидел уже не повелитель Эфима. Все равно от такого внимания тетрарха к моей ничтожной особе мне стало не по себе. – Но я все равно не могу отделаться от мысли, что встречал где-то этого парнишку. Или, может быть, не его, а его отца? Они были сильно похожи?
– Не думаю, Великий сир, – помотал головой ван Бьер. – Шон больше смахивает на мать, если на то пошло.
– Но акцент у него определенно дорхейвенский, – продолжал делиться своими наблюдениями тетрарх. – И имя… Любопытное совпадение: перед тем, как Симариус рехнулся, ты передал ему привет от покойного гранд-канцлера Дорхейвена Шона Гилберта. А ведь мы с сиром Гилбертом встречались, когда он, бывало, наведывался в Тандерстад. Также мне докладывали, что после гибели гранд-канцлера его сын пропал без вести. И вот я гляжу на маленького Шона, в голосе которого звучат интонации западных торговцев, и взгляд которого напоминает мне взгляд бывшего градоправителя Дорхейвена. Настолько, что я как будто узрел его самого, но в юности.
– Шон и правда отучился пару лет в пажеской школе города-республики, – вновь соврал кригариец. – Там-то его и научили читать, писать и считать. Но потом выгнали, когда он осиротел, так как некому стало платить за его обучение. А то, что они с гранд-канцлером тезки – не столь уж удивительное совпадение. Четверть моих дорхейвенских знакомых зовут Шонами, четверть – Хэнками, а треть – Майлзами. Да вы и сами, небось, замечали, как много в тех краях людей с одинаковыми именами.
– Ну да бог с ним. Не бери в голову. Просто я еще не оклемался от всего пережитого и меня атакуют призраки прошлого, – махнул рукой тетрарх. Хотя, судя по его хитрому прищуру, он не поверил кригарийцу. – Вот и девочка мне тоже кого-то напоминает. Но кого – ума не приложу.