Все это влетело в окно и грохнулось на пол, но не с улицы, а сверху. И сразу стало понятно, почему мы так отчетливо слышали Вездесущую. Просто она забралась на крышу и сидела прямо над нашей комнатой.
– О-го-го! – Кригариец от удивления даже присвистнул. – Не припоминаю, чтобы раньше ты таскала на себе целую гору железа.
– Ах да, забыла сказать, – спохватилась Псина. – Я не одна. Со мной моя махади – ученица Эльруна. Я велела ей тоже разоружиться.
– Эй-эй, какая еще ученица?! Мы договаривались насчет одной сучки, а не двух! – запротестовал монах.
– Спокойно, кригариец! Без паники! – донеслось сверху. – Эльруна – еще ребенок. Такой же щенок, как твой лучший друг – тот засранец, который отдал мне сам знаешь какую книгу, лишь бы я его пощадила.
– Она врет! – Я едва не задохнулся от возмущения. – Эта тварь сама ползала передо мной на коленях, лишь бы я в нее не стрелял!
– Я знаю. Помолчи, – велел мне Пивной Бочонок, и я, сопя от злости, прикусил язык. А он сгреб оружие Вездесущих ногами в угол и дал им окончательный ответ: – Ладно, драные кошки, слушайте внимательно. Медленно заходим по одной и встаем лицом к стене. Руки держим на виду! Ослушаетесь или дернетесь – пригвозжу мечом к стене безо всяких разговоров.
И подойдя к окну, открыл то на всю ширину.
Непонятно, что он имел в виду, говоря «заходим». Разве только Вездесущие владели магией и могли ходить по воздуху… Но, как оказалось, это им не понадобилось. Обоим хватило простой ловкости, чтобы свеситься на руках с края крыши и, качнувшись, запрыгнуть в оконный проем.
За время, что я не видел Псину, она ничуть не изменилась: все такая же жилистая, проворная и опасная. А с точки зрения ван Бьера – женщина совершенно не в его вкусе. Разве только в прошлый раз за ней не бегала ученица, а теперь этих бестий стало двое.
Эльруна тоже была канафиркой, хотя внешне отличалась от наставницы. Прежде всего, более светлым оттенком кожи. Девчонка выглядела больше смуглой, нежели черной. Это выдавало в ней уроженку Вахидора – северных земель Канафира. Или же она была полукровкой, что на западе не считалось редкостью.
Трудно сказать, кто из нас двоих был старше. Я обгонял Эльруну в росте, поэтому ей идеально подходила кличка Пигалица. Вот только и двигалась она, и выглядела уже не как дитя, так что назвав ее ребенком, Псина слукавила. По крайней мере, я бы не смог запрыгнуть с крыши в окно второго этажа. А Эльруна проделала это прямо как взрослая шпионка. Если бы они с наставницей проникли в комнату тем же манером, когда я спал, я бы даже не проснулся.
Ван Бьер не стал повторять, но Вездесущие не забыли, что от них требуется. Обе сразу подняли руки вверх и отвернулись к стене. Держа арбалет наготове, я встал так, чтобы случайно не подстрелить кригарийца, если Псина набросится на него, когда он будет ее обыскивать. А Эльруна была ему не противник. Коротышку он пришибет одним щелчком, стоит ей только вякнуть.
– Итак, где мой братья? – повторил вопрос Баррелий.
– Я предупредила их об угрозе и они поспешили скрыться из «Конца всех дорог», – ответила Псина не оборачиваясь.
– И кто же нам угрожает?
– Пока не знаю. Но хочу выяснить это не меньше тебя.
– Как будто ты не в курсе! – не поверил монах. – Разве это не твои гарибы за мной охотятся?
– Будь они гарибами, меня известили бы, что они работают в Тандерстаде. И тогда я, разумеется, не стала бы оповещать вас об опасности. Только это не наши люди. Кто-то хочет, чтобы они выглядели, как мы. Поэтому я делаю все возможное, пока они не натворили бед и не втянули Плеяду в неприятности.
– Ну ладно, и куда отправились мои братья?
– В это они меня не посвятили. Но попросили передать тебе одну вещицу. Сказали, когда ты ее увидишь, сразу поймешь, где их искать.
– Что за вещица?
– Точильный брусок. Ты вроде бы знаешь, кто в столице такими пользуется. Вот, держи!
Она попыталась сунуть руку за пазуху, но не успела, потому что острие кригарийского меча сей же миг уперлось ей в спину.
– Я кому сказал держать руки на виду! – напомнил ван Бьер. – Говори, где искать – сам достану.
– В средней ячейке на перевязи, – уточнила Вездесущая. И безропотно выждала, пока рука кригарийца нашаривала то, что нужно.
Брусок, о котором шла речь, был завернут в тряпицу. Вытряхнув его на ладонь, Баррелий присмотрелся к посланию от братьев… и внезапно грохнулся навзничь, словно его оглушили ударом по затылку. А брусок в его руке превратился в серый порошок, который ссыпался на пол.
– Даирская соль! Так глупо попасться! Вот же… Большая Небесная… Задница! – только и успел произнести монах, прежде чем его глаза закатились и он перестал шевелиться.