– Но я еще не делать это с живой человека, – замешкалась Эльруна. – Мало тренировка.
– Прекрасно! Значит, самое время попробовать. Давай, смелее! Или так и будешь лежать в обнимку с этим ничтожеством?
– Нет, саяна! – ответила коротышка. А затем язвительно прошипела мне в ухо: – Спокойно ночь, маленький Шон! Мой надеюсь тебя не убить. Не дрыгай нога – я делать тебе не больно.
И через мгновение я узнал, что такое Восьмое Кольцо Питона. Сначала сдавившая меня с обоих боков сила выжала из моих легких воздух. А когда мне отчаянно захотел вдохнуть, я вдруг забыл, как дышать. Хотя Эльруна не солгала – больно не было. Я не умер, но в то же время утратил власть над собственным телом. И чудилось мне, что я перерождаюсь в некое чудовище, которое вот-вот утратит человеческий облик.
Впрочем, все это быстро закончилось. Прежде чем я стал задыхаться, комнату окутала красная мгла. Настолько густая, что не стало видно ни зги. А затем она проникла в меня, и я не мог ей сопротивляться. После чего растворился в ней без остатка, успев лишь подумать, что все-таки я – везунчик, раз уж умер столь быстрой, бескровной и безболезненной смертью…
Глава 5
Однако я и смерть вновь разминулись, поскольку Вездесущим мой труп был не нужен. По крайней мере сегодня.
Проснувшись, я не сразу понял, что лежу не в казарме для слуг «Садов Экларии». Подо мной был такой же жесткий тюфяк, разве что в воздухе стоял запах не благовоний, потных тел и перегара, а… рыбы! Причем не очень свежей. И доносящиеся до моих ушей крики больше походили на рыночные, чем на бордельные.
Воспоминания о финале минувшего вечера нахлынули таким потоком, что я в ужасе подскочил с тюфяка. Подскочил и тут же упал обратно, потому что треснулся головой о дощатый настил, оказавшийся вторым ярусом кровати. Удар выдался болезненный. Но пока я, кряхтя, потирал макушку, где обещала вскочить шишка, это позволило мне спокойно осмотреться.
Судя по близкому шуму, дом, куда я попал, действительно стоял на рыночной площади. А судя по виду из окна, меня держали на втором этаже одной из лавок, выстроенных по краю рынка. Точнее, портового рынка, ибо на других столичных базарах не так сильно воняло рыбой.
Комната была большой и забитой ящиками с корзинами, а вдоль ее стен стояли четыре двухъярусные кровати. На одной из них лежал я, а на соседней – ван Бьер. По счастью, живой и здоровый. По несчастью – привязанный к кровати толстой цепью.
– С утром, парень! – изрек он свое любимое приветствие, означающее, что нынешнее утро было ни добрым, ни злым. – А тебе, гляжу, Вездесущие доверяют больше, раз ты не связан.
И правда, в отличие от соратника я был свободен. Но лишь в пределах комнаты, поскольку на окне стояла решетка, а дверь была окована железом и наверняка заперта.
– Думал, тебя отравили, – признался я.
– Я тоже был в этом уверен, пока падал с ног, – ответил Пивной Бочонок. – Как видишь, ошибся – мне подсунули разбавленную даирскую соль. А ты почему не сбежал?
– Меня придушили и я потерял сознание. – Я не уточнил, кто именно меня придушил, так как было стыдно признаваться, что это сделала пигалица Эльруна. – Погоди, сейчас поищу какой-нибудь инструмент, чтобы тебя развязать.
– Можешь не стараться, – помотал головой монах. – Лучше иди позови кого-нибудь, пока я не обоссался. Страсть как хочется отлить, а на мои крики никто не отзывается.
Мне тоже хотелось справить нужду, поэтому я подошел к двери, но прежде чем затарабанить в нее, заглянул в одну из корзин. Внутри лежал ворох пестрых талетарских платков. На вид совсем новых, а значит нас и правда держали на складе рыночной лавки.
Меня тюремщики почему-то уважили больше, чем ван Бьера. Вскоре на мой зов явился пожилой, но дюжий канафирец с лицом, изрезанным столь глубокими морщинами, что при первом взгляде на него я отшатнулся. Старик предугадал мою просьбу. Еще до того, как я открыл рот, он сунул мне в руки ведро и ключ, а потом захлопнул дверь у меня перед носом.
Ключ был от замка, что удерживал концы цепи Баррелия. Я сразу об этом догадался, поскольку других запорных устройств в комнате не наблюдалось.
– Не понимаю, зачем они вообще тебя связывали, – заметил я, отпуская кригарийца на волю.
– Боялись, что очухаюсь раньше времени и сорву их планы, – ответил тот. – А теперь, видимо, не сорву. Но если они надеются, что я вернусь в кандалы и отдам им ключ – пусть выкусят. Я, конечно, ценю их доверие, но не настолько, чтобы добровольно садиться на цепь.