– Где тетрарх? Ты видишь тетрарха, парень? Он мертв? – Ван Бьер уже не рвался в драку, поскольку был храбрецом, но не самоубийцей.
– Нет, не мертв, – отозвался я. – Его схватили и несут к дверям под балконом. Туда, откуда пришли островитяне.
Ревущая толпа уносила Вальтара на руках, словно триумфатора, хотя все было с точностью до наоборот. А навстречу им из тех же дверей продолжали прибывать новые силы, которые уже заполонили весь главный зал.
– Уходим! – распорядился Баррелий. И, пригнувшись, ретировался обратно в коридор, откуда мы пришли.
Дважды просить не пришлось. Я был рад покинуть это жуткое место и поспешил за монахом.
– Не отставай, – поторопил он меня, спеша по коридору мимо комнаты, где нас держали, и дальше.
– Что ты задумал? – спросил я, испуганно оборачиваясь. Рев в главном зале не утихал, и мне чудилось, что браннеры уже взбежали по лестнице и гонятся за нами.
– Я знаю, откуда взялись эти твари и куда они несут тетрарха, – ответил ван Бьер, не сбавляя ход. – Помнишь, что говорил Таврий про здешние подвалы?
– Что они – части катакомб, построенных во времена Боденлоза?
– Точно. И, похоже, эти катакомбы тянутся за пределы города.
– Но откуда дружинники Рябого узнали, как туда попасть? Это же должно быть засекречено!
– Явно не для храмовника Гийома Кессарского. Мы не дали ему свалить похищение тетрарха на Вездесущих, и он нашел других похитителей. Только уже не мнимых, а настоящих…
Коридор завершился широкой винтовой лестницей. Она соединяла все этажи и, насколько было видно, уходила в подвал.
Снизу доносился тот же яростный ор десятков, если не сотен пропитых глоток. Кригариец раздосадовано сплюнул. Бросаться в погоню за похитителями Вальтара было равносильно смерти. И не только потому что их насчитывался целый отряд. Преследуя его, Баррелий наткнется на другие стягивающиеся в храм, вражеские силы. И те растерзают его также, как растерзали вальтарову стражу.
Позади нас с грохотом распахнувшаяся дверь крайней комнаты, и в коридор выскочил бородатый курсор с блитц-жезлом. Судя по богатому облачению – один из приближенных первосвященника, чья судьба была нам пока неизвестна.
– Не бойтесь, святой сир! – крикнул ему Ван Бьер. – Все в порядке! Мы друзья!
– Вы люди Рябого? – спросил слуга Громовержца. – Хойделандеры?
– Нет-нет, что вы! – замотал головой Баррелий. – Мы обычные жертвователи, ищем спасения. Видели, что творится внизу?
Несмотря на то, что мы и правда не походили на браннеров – особенно я, – курсор нам не поверил. И, вскинув жезл, нацелил тот прямо на нас.
К счастью, Баррелий достаточно прозрел и не проморгал выпад святого сира. Отпихнув меня так, что я едва не улетел на лестницу, сам монах кинулся в другую сторону. И вовремя. Вспыхнувшая молния шибанула в стену аккурат между нами, оставив на ней большой черный ожог. В воздухе тут же запахло святым духом – так, как пахнет в храмах на богослужениях, когда сверкает множество молний. Разве что этот выброс господней силы нес нам не благодать, а гибель, пускай мы вроде бы ничем не прогневали Громовержца.
Следующая вспышка должна была поджарить Баррелия. Но пока курсор ловил его на прицел, тот подпрыгнул к нему и шибанул ему по руке своим бронзовым жезлом. Святой сир выронил оружие и закричал от боли – очевидно, ван Бьер сломал ему предплечье. Но крик прекратился, едва кригарийский кулак саданул курсору снизу в челюсть.
Вряд ли кто-то расслышал его в гудящем от воплей храме, но сверкание молнии грозило привлечь внимание островитян. К чему мы, естественно, не стремились. Подобрав блитц-жезл, Баррелий схватил оглушенного священника за шиворот и втащил его в комнату, откуда он выскочил. После чего поманил меня рукой, велев тоже убираться из коридора.
Убранство в этой комнате было еще богаче. Среди такого количества золота, резной мебели и дорогих тканей мог отдыхать лишь первосвященник Симариус, хотя под кулак ван Бьера угодил явно не он.
– Задержимся тут, пока островитяне не вырвутся в город, – подытожил Баррелий, толкая к двери комод, которым он собрался ее подпереть. – Сейчас их больше тревожат войска эфимцев снаружи, так что грабить храм они пока не станут. А если кто сюда сунется – что ж, Громовержец не обидится, если мы сверкнем молнией в целях самозащиты. В прошлый же раз он не обиделся, так?