– Маленький Шон говорить дурацкий слова, – ответила она. – Это твой кулаки я не бояться. Северные люди бить не кулаки, а меч. И не синяк ставить, а делать тебе много дырка насмерть. Кодекс махади против такой дырка. Кодекс велит: убегать и прячься!
– Есть! Нашла! – неожиданно объявила Псина. И сдвинув очередную портьеру, продемонстрировала нам сокрытую за ней дверь. Не такую массивную, как комнатная, и не украшенную резьбой, хотя вряд ли ее скрывали за занавеской только по этой причине.
– Не самое удачное время воровать курсорское добро, – проворчал Баррелий, видимо, решив, что за той дверью чулан, и что соратница вздумала его обчистить.
– Кто говорит о воровстве? – ответила Вездесущая, присматриваясь к дверному замку. – Да и нечего там красть, если, конечно, я не ошиблась дверью. Сейчас узнаем.
Это ван Бьер подолгу ковырялся в замках отмычками. У Псины же замок щелкнул и открылся, стоило ей вставить в него свой воровской инструмент. Кригариец поморщился. Но явно не из зависти к ее ловким пальцам, а все еще не одобряя несвоевременное любопытство шпионки.
За дверью было темно, хоть глаз коли, и Вездесущая взяла одну из комнатных ламп, чтобы осмотреться. Это и впрямь оказался не чулан. Подойдя ближе, мы с Эльруной обнаружили уходящую вниз винтовую лестницу – похожую на ту, что была в конце коридора, только узкую и более крутую. Спускаться по ней пришлось бы друг за другом и пригнув голову, дабы не стукнуться макушкой о низкий потолок.
– Что это? – спросил я, прислушиваясь к доносящемуся из мрака гулу. Такому же, что долетал до нас через комнатную дверь, только приглушенному.
– Мы в покоях Симариуса, – ответила Псина. – А всякая уважающая себя церковная шишка имеет лазейку на случай, если крепко припечет. Думаю, это она и есть.
– И куда она ведет?
– В подвал, разумеется.
– То есть прямо к островитянам?
– Сомневаюсь. Их не впустили бы в храмовые катакомбы, не будь у курсоров запасного пути для бегства – а вдруг Гвирр Рябой нарушит договор с Капитулом? Ну что, никто не возражает прогуляться под землю? А если повезет, то и убраться прочь из Тандерстада? Или кого-то здесь еще что-то держит?
Махади, естественно, не противилась воле саяны. Ван Бьер тоже не имел возражений, поскольку задался целью выяснить, куда островитяне уволокли Вальтара Третьего. И лишь я один заколебался.
– У меня в «Садах Экларии» осталась сестра, – вспомнил я. – Что с нею будет, если хойделандеры захватят столицу?
– Вот уж кому не стоит на сей счет переживать, так это твоей Каймине, – утешил меня Баррелий. – Даже если Гвирр задастся целью вырезать Тандерстад и разрушить его до основания, «Сады» он пальцем не тронет. Поверь, я хорошо знаю островитян. Не припоминаю, чтобы в завоеванных ими городах они спалили хоть один бордель.
– Так и есть. Надумай я спастись от браннеров иначе, то уже сбежала бы в «Сады» и умоляла их хозяйку принять меня на работу, – поддержала монаха Вездесущая. Не знаю только, говорила она искренне или врала, чтобы избавить меня от сомнений.
Как бы то ни было, выбор мне оставили небогатый. И когда все мои товарищи отправились вниз по потайной лестнице, я тоже к ним присоединился. А перед этим Вездесущая заперла комнатную дверь на замок и ван Бьер подпер ее комодом. И, разумеется, мы не забыли задернуть портьеру, после чего заперли за собой и эту дверь.
Нисхождение в катакомбы было долгим и волнительным. Гул от криков островитян нарастал и я был почти убежден, что мы движемся прямиком к ним в лапы. Хотя мои спутники выглядели увереннее, и это меня слегка успокаивало. Псина спускалась первой, а она точно не страдала беспечностью и не рвалась бы почем зря в пекло.
Сколько лестничных витков мы преодолели, не счесть. Но когда ступеньки все-таки закончились и мы сошли на ровный каменный пол, у меня кружилась голова. Гул не прекратился, но теперь он долетал до нас через отдушины в стене, отделяющей эту часть катакомб от той, где хозяйничали островитяне. Отдушины располагались высоко, под самым потолком. Через них же к нам пробивался свет факелов, которые несли дружинники Рябого. Отблески плясали на потолке нашего подземелья, словно призраки, и вкупе со зловещим гулом повергали меня в дрожь.
Дрожал не только я. Сколько ни храбрилась передо мной Эльруна, но и она сейчас зябко ежилась, с тревогой глядя во тьму. Свечение из отдушин не разгоняло мрак, и нам пришлось зажечь свои факелы. Коробку с ними мы обнаружили по выходу из лестничной шахты и зажгли их от лампы, которую взяли из покоев Симариуса.