Станаджер спрыгнула на палубу.
- Чем дольше мы будем здесь торчать, - заявила она - тем быстрее кончатся наши запасы. Если штиль продержится еще несколько дней, нам придется вернуться в дельту, чтобы запастись провизией.
- Можно есть меньше, - сказал Эхомба, - и собирать дождевую воду.
- Если дождь будет, - ответила Станаджер.- Я не хочу рисковать жизнью членов команды. И пассажиров тоже.
- А ты никогда не рискуешь? - спросил, подойдя, Симна.
Его нарочитый оптимизм никого не обманул.
- Только тогда, когда уверена в успехе, - бросила Станаджер, даже не повернувшись к нему.
- Можно попробовать верповать корабль, но сначала надо решить, в какую сторону двигаться. Мне самой не хочется поджимать хвост и возвращаться назад.
Она глянула вверх. Паруса на обеих мачтах печально обвисли.
- Что значит "верповать"? - поинтересовался Симна.
Станаджер вздохнула.
- Ох уж мне эти сухопутные жители! Мы спустим шлюпки и положим на них вспомогательный якорь. Затем шлюпки отплывут на всю длину цепи и сбросят его. Мы подтянем корабль, снова поднимем якорь - и так далее до тех пор, пока не поднимется ветер. Это очень тяжелая работа. Последняя надежда отчаявшихся моряков.
- Я не могу отступать, - сказал Эхомба. - Я слишком долго был в пути, чтобы поворачивать назад.
- Найди мне ветер, - ответила Станаджер, - и мы двинемся вперед.
- Меч из небесного металла! - выпалил Симна. - Одно мгновение - и у нас будет достаточно ветра, чтобы сдвинуть корабль.
Станаджер нахмурилась:
- О чем болтает этот чокнутый эльф?
Эхомба пожал плечами.
- Это возможно, но опасно.
Он взялся за рукоять меча. Симна с надеждой следил за ним. Из всех, кто был на борту "Грёмскеттера", только он знал, какую силу таит в себе лезвие со странным узором.
Неожиданно Эхомба убрал руку. Симна разочарованно посмотрел на него.
- В чем дело, братец?
- Эта вещь непредсказуема, Симна, и сначала нужно все хорошенько взвесить. Слишком слабый ветер нам ничем не поможет. Но слишком сильный может оборвать паруса, а то и опрокинуть корабль. Что, если на нас свалится еще один кусок небосвода? Это тебе не суша, здесь некуда бежать и негде укрыться.
- Вот и замечательно, Этиоль, - вдохновенно воскликнул Симна. - У тебя куча времени. Не спеши, все хорошо продумай - как держать клинок, под каким углом к поверхности земли, то есть моря. А потом принимайся за работу.
Эхомба с сомнением поглядел на него.
- А если я ничего не придумаю?
- Значит, мы будем торчать здесь. - Симна пожал плечами. - И потеть. И пытаться придумать что-то еще.
Легкая улыбка тронула очаровательные губки Станаджер.
- Я слышала, меченосец, как ты похвалялся перед матросами. Может, проще посадить тебя в шлюпку, привязанную к корме, чтобы ты болтал там все, что тебе вздумается. Глядишь, твои речи так разгорячат воздух, что поднимется ветер.
Симна вернул ей улыбку.
- Неужели я вам настолько не нравлюсь, капитан?
- Нет, не настолько. Будь ты моим матросом, я заставила бы тебя драить палубу до самого Дорона.
- Вижу лодку!
Все задрали головы к верхушке грот-мачты. А потом дружно посмотрели туда, куда указывал впередсмотрящий.
Это был звездный час для маленького рыбацкого суденышка. Оно было завалено рыбой и погрузилось в воду почти до самых бортов. Рыбак - пожилой бородач - медленно выбирал тяжелую сеть, но улучил минутку, чтобы помахать рукой кораблю.
- Эй! - крикнул он. - Что за корабль?
Первый помощник Териус, перегнувшись через фальшборт, в свою очередь громко спросил:
- Как рыбалка?
- Как видишь! - откликнулся рыбак, указывая на свой улов.
- Не боишься в одиночку заплывать так далеко от берега?
Тем временем у левого борта собралась вся команда. Во время штиля моряки рады любому событию.
- Только не я. Крайс мое имя, и я самый храбрый рыбак в дельте. Я лучше всех знаю местные ветры и всегда доберусь до дому.
Станаджер сложила руки рупором и крикнула:
- Добрый человек, не мог бы ты отыскать небольшой ветерок для нас? Мы уже полтора дня торчим на одном месте.
- Ничего не получится. - Старик развел руками. - Я сейчас вытащу сети и отправлюсь домой. Вам, госпожа, наверное, известно, что каждый корабль должен отыскать собственный ветер. Правда, не у всех капитанов столько опыта, как у меня.
Станаджер вспыхнула. Во всем, что касалось судовождения, она хотела быть лучшей. И этот рыбак, провонявший рыбой и маслом, оскорбил ее, быть может, и не желая того.
Симна, несмотря на свою докучливость и даже просто навязчивость, отлично понимал, когда лучше промолчать. Он повернулся к Этиолю Эхомбе.
- А ты что думаешь, долговязый братец? - Северянин кивнул в сторону рыбака. - Не пустое ли это бахвальство?
- Меня поражает его удачливость. - Эхомба показал на сверкающую гору рыбы на корме лодки. - Даже при легкой ряби столько не наловишь. С лодки трудно разобрать, где стая, а где - отблеск солнечных лучей на воде. Но когда полный штиль, сразу видно, где лучше забрасывать сеть.
Симна нахмурился.
- Значит, старик - хороший рыбак и смелый моряк. Ну и что из того?
- Пока они переговаривались, я пригляделся к его лодке. Я, конечно, не великий знаток мореходного дела, но, по-моему, он не настоящий знаток ветров и течений. Он даже не смотрит по сторонам. Но без сомнения, наловил он немало. - Повысив голос, Эхомба окликнул рыбака: - Эй, ловец рыб! Что за стеклянный сосуд стоит у тебя рядом с румпелем? Он явно не для воды, ибо я угадываю внутри какое-то движение. Что в нем?
От неожиданности старик выпустил сеть. Серебристый водопад чешуи побежал через планшир, и вода у борта сразу вскипела пеной.
- Обычная бутыль, господин. Ну и зоркий же у вас глаз!
- У того, кто ходит за стадом, должен быть зоркий глаз, - ответил Эхомба. - Так что же в бутыли?
Все, кто был на палубе, уставились на Эхомбу, а старик ответил:
- Ничего, добрый господин, - и, зацепив сеть за крючок, вделанный в борт, пояснил: - Эта бутыль сейчас пустая. Я собираю в нее дождевую воду.
Симна тоже с интересом разглядывал предмет, о котором шла речь, и теперь, после слов Эхомбы, ему тоже почудилось какое-то движение внутри огромной бутыли причудливой формы, закрепленной возле румпеля. Казалось, в ней крутятся какие-то сгустки, похожие на луковицы. Горловина бутыли была заткнута свинцового цвета пробкой, и эта пробка привлекла особое внимание меченосца: она сплошь была покрыта замысловатой вязью каких-то символов.