Видения Константина
О жизни Константина в сознательном возрасте у нас имеются сравнительно очень полные и подробные источники, включая его собственные писания, изданные им законы, его биографию, составленную христианским епископом Кесарии Приморской и «отцом церковной истории» Евсевием (IV век), и другие сообщения современников[16]. Однако о жизни его до восшествия на престол – в том числе и о религиозной жизни, – мы знаем намного меньше. Источники в этом отношении крайне скудны. Известно, что родился он на Балканах – и, видимо, изначально принадлежал к какой-либо из местных религий, включавших в себя, например, поклонение фракийским богам-всадникам – сверхъестественным существам, сидящим верхом на небесных лошадях. Как все граждане империи, участвовал он и в гражданских религиозных празднествах, в том числе в культе поклонения покойным римским императорам. У римской армии были свои божества, и Константин, сперва офицер, затем военачальник, несомненно, поклонялся и им[17].
Однако о том, много ли он знал (и что именно знал) о христианстве до своего обращения, нам ничего не известно. Мать его, Елена, позже, уже в годы царствования Константина, стала очень ревностной христианкой; можно предположить, что склонность к христианству обозначилась у нее еще в годы его юности. Однако убедительных свидетельств на эту тему просто нет. Чуть больше сведений у нас о Констанции, отце Константина: некоторые авторы – и среди них биограф Константина, христианин Евсевий – сообщают, что он также сочувствовал христианам[18]. Действительно, стоит отметить, что во время изначальной Тетрархии, когда Диоклетиан начал гонения на христиан по всей империи (см. главу 7), Констанций подошел к этой задаче достаточно формально: закрыл несколько церквей, но не арестовывал, не пытал и не казнил христиан. Возможно, он им симпатизировал или даже был христианином сам? Поражает некоторых историков и то, что одна из дочерей Констанция (от последней жены) носила имя Анастасия, греческое слово, означающее «воскресение» – очень подходящее имя для дочери отца-христианина.
Однако это маловероятно. Скорее всего, Констанций, как и немного раньше император Аврелиан, был «генотеистом» – человеком, который почитает одного бога превыше прочих, но не отвергает и божественности других. Превыше всех остальных он вполне мог ставить бога солнца, Sol Invictus («Непобедимое Солнце»). Это объяснило бы и то, что вплоть до похода на Рим в 312 году Константин оставался язычником, и позднейшие его рассказы о том, что именно привело его к богу христиан.
О видении (или видениях) Константина, приведших его к обращению, у нас есть три основных источника информации. Первый из них – панегирик, или хвалебная речь, произнесенный неизвестным оратором в 310 году, перед тем как Константин предпринял наконец решительные действия против Максенция. Непосредственным поводом для нее стала военная победа в стычке с Максимианом, отцом Максенция, которого тот убедил вернуться к власти. Речь эта, как все панегирики, переполнена самой беззастенчивой лестью. «Главный герой» в подобных речах всегда изображается величайшим человеком во вселенной, и для доказательства этого оратор обращается к различным его поступкам и переживаниям. Итак, желая дать понять слушателям, что за необыкновенный человек Константин, оратор упомянул (напомним, дело происходило в 310 году), что недавно ему явился в видении бог Аполлон – бог, которого древние часто связывали с солнцем и даже считали непосредственно богом солнца[19].
Оратор рассказывает нам: выиграв битву, Константин решил посетить великолепный храм Аполлона, расположенный, возможно, в горах Вогезы, в Гране (тогдашняя северо-восточная Галлия, нынешняя Франция). Вдруг на пороге храма ему явился Аполлон и протянул несколько лавровых венков: каждый венок символически обозначал тридцать лет жизни, а все вместе они, очевидно, значили, что земной век Константина будет на удивление долог для смертного. Более того, бог ясно указал, что Константин должен править миром. Но и на этом панегирист не останавливается. Кто же такой сам Константин, говорит он, если не человеческий лик самого Аполлона? Ведь и сам он, как солнечный бог, молод, прекрасен и отличается отменным здоровьем.
Если такое видение действительно имело место – или сам Константин верил, что оно имело место, или даже не верил, но об этом рассказывал, – скорее всего, это должно было произойти, когда он начал поклоняться Непобедимому Солнцу. Возможно, он сделался генотеистом. Это не означало разрыва с язычеством (подробнее мы поговорим об этом в главе 3). Он мог по-прежнему считать иных богов богами и признавать за другими людьми право и даже обязанность им поклоняться. Но собственное внимание генотеист полностью сосредотачивал на том боге, которого считал превыше всех прочих, решив – как император, поставивший себе целью стать величайшим и могущественнейшим человеком на земле, – поклоняться лишь величайшему, самому могущественному божеству на небесах.
16
нас из древности, под названием «Жизнь Константина» (Eusebius,
19
Перевод этого панегирика, вместе с другими панегириками Константину, см. в книге: С. Е. V. Nixon and Barbara Saylor Rogers,