Такова была международная ситуация перед началом переговоров. У главы советской делегации К.Е. Ворошилова в портфеле были инструкции политического руководства, одобренные 4 августа Сталиным. Документ именовался ’’Соображения к переговорам с Англией и Францией”. В ’’Соображениях…” рассматривалось пять вариантов, ’’когда возможно выступление наших сил”. Причем Германия в документе именовалась ’’главным агрессором”. Сотрудники наркоматов обороны и иностранных дел дотошно просчитали, сколько танков, артиллерии, самолетов, дивизий должны выставить СССР, Англия и Франция ”в зависимости от варианта”, предусмотрели ’’блокаду берегов главного агрессора”, определили направления ’’основных ударов”, ’’порядок координации военных действий” и т. д. Советский Союз был готов выставить против ’’главного агрессора” 120 пехотных дивизий. ’’При нападении главного агрессора на нас, — подчеркивалось в ’’Соображениях…”, — мы должны требовать выставления Англией и Францией 86 пехотных дивизий, решительного их наступления с 16-го дня мобилизации, самого активного участия в войне Польши, а равно беспрепятственного прохода наших войск через территорию Виленского коридора и Галицию с предоставлением им подвижного состава. Вариант, при котором ’’главный агрессор” мог напасть на СССР, имел в виду возможность использования Германией территорий Финляндии, Эстонии, Латвии и, возможно, Румынии”20.
Но уже на первых заседаниях стало ясно, что западные миссии прибыли в Москву в основном для того, чтобы излагать общие соображения, информировать Лондон и Париж о ’’широкомасштабных планах” Москвы, а не для того, чтобы стремиться выработать конкретное и действенное соглашение.
Сталин, раскладывая с Молотовым и Ворошиловым этот политический ’’пасьянс”, все больше убеждался: Запад не имеет искренних намерений достичь взаимоприемлемого соглашения. И все же Сталин посчитал необходимым еще раз обратиться с конкретным предложением к Англии и Франции о заключении на 5 или 10 лет соглашения с СССР о взаимной помощи, которое предусматривало и военные обязательства. Суть его сводилась к следующему: в случае агрессии против любого из договаривающихся государств (как и восточноевропейских) стороны обязуются прийти ему на помощь. Советский Союз конкретно изложил, о каких странах между Балтийским и Черным морями идет речь. Лондон и Париж не давали ответа. Сталин торопил, требовал напоминать. Однако на переговоры в Москву прибыли второстепенные лица, не уполномоченные принимать важные решения. Одновременно, и об этом стало известно Сталину, партнеры по переговорам не прекращали своих тайных попыток добиться приемлемого соглашения с Гитлером. Становилось ясно: Англия и Франция просто тянут время в поисках выгодного для себя варианта, без учета интересов СССР. По существу, западные страны не выдвинули четкой концепции совместных действий против Германии. В позиции их делегаций явно просматривалось намерение отвести СССР главную роль в противостоянии возможной агрессии немецких войск без определенных гарантий собственного пропорционального вклада в дело борьбы с агрессией. Сталин понял, что это означает крах идеи коллективной безопасности. У ’’вождя” не хватило выдержки. Обычно старающийся идти к цели маленькими, но надежными шагами, Сталин стал вести себя, как шахматист, оказавшийся в цейтноте. Окончательно он поставил крест на трехсторонних переговорах, когда Ворошилов утром 20 августа положил перед ним записку от адмирала Р. Дракса, которого, как и его французского коллегу, просили ускорить ответ на советские предложения. В записке говорилось:
’’Дорогой маршал Ворошилов!
Я с сожалением должен поставить Вас в известность, что английская и французская делегации до сего времени еще не получили ответа в отношении политического вопроса, который Вы просили направить нашим правительствам.
Ввиду того, что я должен буду председательствовать на еле-дующем заседании — я предлагаю собраться в 10 часов утра 23 августа или раньше, если к этому времени будет получен ответ.
Искренне Ваш Драке, адмирал, Глава Британской делегации”21.
— Хватит игры, — раздраженно бросил Сталин. В тот момент он едва ли предполагал, что встреча делегаций 23 августа все-таки состоится. Но совсем в другом составе.