Прежде чем продолжить цитировать Богдашевского о сговоре на убийство в кабинете врача, позволю себе дать маленький комментарий к уже прочитанному.
Известно, что Главный Конструктор Сергей Павлович Королев провел несколько лет в сталинских концлагерях в том числе и под Магаданом. Неужели искушенный в лагерной конспирации человек позволил бы подслушивать кому-то разговор тет-а-тет и не заглянул бы в соседнюю комнату, где, затаившись, сидел Богдашевский?
И еще более отвратительно читать это, потому что людей нет в живых, а совесть — «горе космического врача» позволяет ему вкладывать в их уста сговор на убийство. Ради какой дешевой сенсации нужно так оскудеть душой, чтобы нагло врать на мертвых?
Как мог Павел Иванович Беляев исповедоваться перед человеком, которого не только не пускали к нему в палату, но даже не допускали в то отделение госпиталя, где проводилась операция? Об этом свидетельствуют начальник отделения госпиталя им. Н. Н. Бурденко полковник медицинской службы Гулякин Михаил Федорович и жена космонавта Татьяна Филипповна Беляева, бывшая у постели мужа до последнего его дыхания.
Снова возвращаюсь к «подслушанному» (придуманному зачем-то) Богдашевским разговору.
«СП (Сергей Павлович): «А теперь, ПИ (Павел Иванович), проверяю твою готовность. Что будешь делать, если Алексей не сможет войти в шлюз?»
ПИ: Во время тренировок на невесомость при полетах на самолете лаборатории ТУ-104 я отрабатывал такую нештатную. Он, Алексей, имитировал бессознательное состояние и я затаскивал его в шлюз и далее в СА.
СП: А если у тебя ничего не будет получаться, сможешь отстрелить Алексея вместе с ШК (шлюзовая камера)?
Долго молчал ПИ, а затем сказал, что уверен в себе, и такого не может быть.
Подумав немного, СП, как умел говорить только он, выразил не столько словами, сколько всем своим видом (Богдашевский из темной комнаты «увидел» «свой вид» Королева), сказал: «Что же», — спрашивал о твоей готовности ПИ, не зря. — «К полету не готов. Иди» С минуту молчал ПИ. Я представляю, что творилось у него на душе. А затем сказал: «Если потребуется, я смогу это сделать». После этого последовало Королевское: «Спасибо».
Трудно найти слова, чтобы комментировать этот придуманный Богдашевским диалог. Сколько цинизма и безнравственности он вложил в слова двух прекрасных мужественных зрелых людей, прошедших через горнило жизни, испытавших на себе боль унижения и предательства (Королев) и офицера-фронтовика (Беляев).
Задаю вопрос Заслуженному летчику-испытателю Герою Советского Союза Марку Галлаю, члену Государственной комиссии по пуску корабля «Восход-2»: «Мог ли быть такой разговор?» Ответ был однозначным: «Нет, конечно, нет. Нужно знать Сергея Королева. Могу лишь добавить, как член Госкомиссии, что с самого начала программа полета не держалась в секрете, и ее должны были сообщить сразу же после старта «Восхода-2». Значит, сохранить в тайне гибель Леонова не удалось бы. Вся статья — это бред безнравственного человека».
Тот же вопрос дважды Герою Советского Союза, заслуженному летчику-испытателю, летчику-космонавту, фронтовику Береговому Георгию Тимофеевичу. Он ответил: «Думаю, что это выдумка Богдашевского. Так ставить задачу Королев не мог. Тем более не верю, что Беляев принял бы его условие. Если бы Беляев вернулся один, лучшее, что он мог бы сделать, это застрелиться на месте посадки».
На этом можно было бы, пожалуй, и закончить разговор о заказном убийстве в Космосе, когда «мафиози» Королев С. П. предлагал «киллеру» Беляеву П. И. звание Героя Советского Союза и летчика-космонавта за готовность при определенных условиях уничтожить товарища.
Но желание обгадить этих людей, которых уже нет с нами, появилось и у Михаила Реброва — военного журналиста, сделавшего свои карьеру, имидж, капитал на космонавтике. Самое парадоксальное, допустил его к этим благам Сергей Павлович Королев. Его репортажи под рубрикой «Штрихи к портрету» выходили о каждом космическом полете. Он прославлял космонавтов и космонавтику в своих книгах совместно с Каманиным Н. П. и Шаталовым В. А. — так легче было их проталкивать. Ну, а теперь, когда крестная для него мать космонавтика в загоне, он решил подоить ее путем обливания грязью.
Читаешь его очерк «У кого ключ от тайны» в написанной им книге «Космические катастрофы» и думаешь: вот он нашел еще одну жилу, только теперь не золотую, а помойную — зловонную. Начал почему-то опять же с Королева С. П. и Беляева П. И.
Правда, обстоятельства другие. Если у Богдашевского разговор Беляева и Королева подслушан из темной комнаты, то у Реброва он происходил перед самой посадкой в корабль не столь прямолинейно и без слухачей. После вынужденной посадки в тайге зимой «Восхода-2» у членов экипажа, пока их искали, было время поговорить. Вот этот разговор якобы со слов Алексея Леонова, записанный Михаилом Ребровым, я привожу дословно: