Советско-индийский полет был выполнен блестяще. Юрий был награжден второй Звездой Героя и высшей наградой Индии.
Он готовился летать и летать. Но есть у военных космонавтов неумолимые враги — возраст и воинское звание. Согласно положению о прохождении воинской службы полковник должен быть уволен в пятьдесят лет. В настоящее время есть к этому положению дополнения, но тогда Юрий Малышев и многие другие военные космонавты с опытом трех-шести полетов были уволены, несмотря на отличное здоровье.
Юрий Малышев попал под этот молох одним из первых. Оказавшись ненужным в деле, которое он знал и любил, этот мужественный и стойкий человек как-то сник.
И тогда нашлись люди, которые потянули его в мутный омут современного бизнеса, используя его имидж и звания в своих корыстных и рекламных целях. Не по душе было космонавту дважды Герою Советского Союза со звездами на груди появляться на экране телевизора в рекламных видеороликах. Он не смог вписаться в новый жестокий и яростный мир. Сердце Юрия Малышева не вынесло этих перегрузок…
Как реквием по Юрию Малышеву могли бы прозвучать слова песни:
Цветы в буране
На редкость спокойный и удачный тридцатисуточный полет Алексея Губарева и Георгия Гречко на завершающем этапе из триумфа едва не превратился в трагедию. Однако при этом не было ни отказов техники, ни ошибок космонавтов, ни неправильных действий Центра управления полетом, а причиной, едва не приведшей экипаж к гибели, стало совсем другое… К встрече корабля «Союз-17», отстыковывшегося от станции «Салют-4», поисковики готовились особенно тщательно. Это был первый длительный полет после трагедии экипажа корабля «Союз-11».
Основная группа поисковиков-спасателей, обеспечивавших полет, перекочевала из холодной с лопнувшими батареями парового отопления гостиницы «Старт» на аэродроме Караганды в теплую и уютную гостиницу «Ишим» города Целинограда, поближе к расчетной точке посадки корабля «Союз-17». В гостинице этой батарея отопления — как грелка в полный рост. Спасатели отмылись, отогрелись и теперь готовились к завершающему этапу полета. Накануне синоптики дали предупреждение о приближении к Целинограду циклона. По прогнозу он должен был разгуляться десятого февраля — уже после посадки. Но как говорится: синоптики предполагали, а жизнь располагала. Циклон набрал силу и скорость к утру 9 февраля. Порывы ветра достигали пятнадцати-двадцати метров в секунду, что было на пределе допустимого для приземления космического корабля.
На командном пункте поискового комплекса решался вопрос о переносе места посадки в район Джезказгана, где погода была безветренная. Но для этого нужно было сделать еще один — запасной виток полета.
И тут возговорили генеральские амбиции. Руководитель спасательного комплекса в Целинограде генерал Виктор Корсун не хотел уступать право встречи космонавтов и доложил Главнокомандующему ВВС о готовности спасательного комплекса в любых условиях выполнять задачу. За свое честолюбие он готов был заплатить жизнью космонавтов. А Главкому Главному Маршалу авиации Кутахову вроде и все равно: готов — так готов.
А тем временем, час от часу ветер крепчал и, свирепея, бросал на землю заряды снега. Понимая, к чему может привести приземление в таких условиях, я доложил Корсуну о необходимости срочно принять решение о переносе места посадки. Генерал уперся: «Я доложил Главкому о готовности выполнять задачу и буду ее выполнять!».
— Вы должны спасать космонавтов, а не искать и доставлять покойников. При этих условиях посадки и тех, что будут через час, это не выполнение задачи, а убийство! — сгоряча резко сказал я.
— За дерзость я вас сейчас отправлю на гауптвахту! — взъярился генерал.
— Дайте мне связь с Центром управления полетом. Я расскажу, какие здесь метеоусловия. Они могут изменить место посадки, — попросил я.
— Не будет вам связи, а будет губа, — лицо генерала из красного превратилось в багровое.