Спать легли рано. В утренних сумерках пришли вездеходы, и начался наш путь в Феодосию. Отдельные фрагменты этого пути можно было бы, пожалуй, сравнить с нашими работами в Воркуте и Тикси. Дорога, которую мы проскакивали в нормальных условиях за два — два с половиной часа, преодолевалась почти восемь часов. Мы сразу же отправились на причал, где ждал в готовности буксир Феодосийской военно-морской базы. Быстро перегрузились и, ломая тонкий лед, буксир повез нас к базовому кораблю — сухогрузу «Тамань», который ждал нас на рейде на чистой воде.
Через час с небольшим мы уже на палубе «Тамани» разворачивали снаряжение и готовились к началу испытаний. Температура воды в море +2 °C, температура воздуха над морем — 14 °C, волна три балла. Лучшего для испытаний снаряжения не придумаешь и худшего для человека, пожалуй, тоже не придумаешь.
Но тонкое хлопчатобумажное белье, поверх которого одет капроновый с внутренней резиновой оболочкой скафандр, не создавало даже иллюзии теплозащиты для тела испытателя, тем не менее, предстояло проверить все в натуральных морских условиях и не на спокойной воде в бассейне завода «Звезда».
Первым в ледяную воду прыгает Володя Гайдуков. Даже у стоящих на палубе в теплом летном обмундировании специалистов и испытателей мороз пробежал по коже, когда он погрузился в воду, а затем всплыл. Как только он открыл остекление скафандра, ибо в закрытом можно было через пару минут задохнуться, гребень волны хлестнул ему в лицо, через шейную шторку проник под скафандр к телу. Володя наполнил плавательные поплавки и начал дрейфовать по воле волн. Следом за ним шел спасательный катер. Через полтора часа пребывания среди волн, которые даже нам, стоящим на борту «Тамани» показались вечностью, у Володи появились судорожные явления. Можно было пропустить момент и получить холодовой шок у испытателя. Врач, наблюдавший за Гайдуковым, по объективным показателям прекратил этот получасовой эксперимент. Стало ясно, что в скафандре на плаву в реальных на сегодняшний день условиях пребывания более часа чревато смертельной опасностью. Поэтому покидание спускаемого аппарата в скафандре в случае вынужденной посадки зимой, скажем, в Охотское или Баренцево море, допустимо только в том случае, если сразу после приводнения идет стремительное затопление космического корабля и времени на переодевание в теплозащитный костюм и гидрокостюм «Форель» нет.
Сразу после подъема на борт «Тамани» Володя Гайдуков был отправлен в парную. Сидя рядом с ним, я видел, как по его телу пробегали судорожные волны, и тело покрывалось мурашками. Он жадными глотками пил очень горячий чай и только через полчаса пребывания в парной у него появились капельки пота. Стакан почти не разведенного спирта и постель в теплой каюте «Тамани» оставили без последствий на этот раз здоровье мужественного человека и испытателя Володи Гайдукова. Впоследствии этот и многие другие эксперименты с его участием дали свои всходы. Сейчас он пожинает плоды тревожной молодости, но никогда не жалуется и не сетует на те дела, которые были им сделаны во имя Родины, во имя Космонавтики. Мы были поколением увлеченных и целеустремленных. Жили под девизом «Жила бы страна родная и нету других забот!» А космонавтика была в ту пору для мужественных, стойких и гордых за свое Отечество. Сейчас над людьми, подобными Володе Гайдукову, смеются. Вспоминаются слова стихотворения:
Немного затянувшееся повествование о морских испытаниях спускаемых аппаратов космических кораблей хотелось бы дополнить несколькими лаконичными эпизодами о подготовке космонавтов к действиям в случае приводнения. Такие тренировки проводились практически со всеми космонавтами, как нашими, так и иностранцами. И, как правило, в составе штатного экипажа, готовящегося к ближайшему полету. Прежде, чем рассказать об этих нескольких эпизодах, хочется привести слова дважды Героя Советского Союза, летчика-космонавта СССР Николая Николаевича Рукавишникова: «Морские тренировки я сравнил бы с микрополетом в космос по эмоциональной, физической и психофизической напряженности. Они дают возможность проверить совместимость людей в экипаже и позволяют почувствовать взаимопонимание и уверенность в товарище по полету. Особенно это проявилось в драматической ситуации, которая сложилась в космосе во время советско-болгарского полета с Георгием Ивановым».
