Однажды он явился с большой шишкой на лбу. На вопрос матери хмуро ответил:
— В воду неудачно сиганул, о дно ушибся.
Матери соседских ребят уже не раз жаловались Марии Алексеевне, что Жора заманивает мальчишек прыгать со скал.
Ощущение полета у него всегда вызывало неописуемое чувство восторга. Вот и сегодня кто-то из ребят показал ему выступ на скале, с которого никто пока не рисковал прыгать. Прямо под выступом — мелководье, и лишь метрах в пяти от берега — впадина, в которой дно не просматривается…
Жора разбежался и несколько секунд ласточкой летел в воздухе, а потом, скользнув по воде, не долетев до впадины с полметра, проехался лбом по жесткому песчаному дну. На какое-то мгновение в глазах потемнело, потом радужный свет заполнил все вокруг. Выскочил из-под воды, глотнул воздух.
— Ну что, Жорка, больше сигать не будешь? Охоту, небось, отбило? — ехидно смеясь, выкрикнул кто-то из ребят.
— Буду, — выдохнул Жора, по уступам взбираясь на скалу к ребятам.
— Брось ты это, — посоветовал один из пацанов, — высота-то какая, ужас! Разбиться ведь можно!
Нет, теперь Жора доказывал уже не ребятам, а себе. Отступиться — значит струсить. Он должен подавить чувство страха, которое вселяла эта скала ребятам, а теперь после прыжка, и ему. Разбег — и Жора прыгнул не в воду, а в небо. Секунду длился полет, но за это время он успел увидеть голубизну небосклона на линии горизонта, переходящую в синь моря. «Долетел», — мелькнуло в голове, и он юркнул во впадину, подняв небольшой водяной фонтан. Несколько рывков — и он на поверхности. Отдышался. Страх побежден. Еще пара прыжков — и другие мальчишки тоже осмелели.
Возвращаясь с моря домой, Жора думал, как объясниться с матерью. И вот объяснение произошло:
— Тебе себя не жалко, так меня хоть пожалей! Ведь ты у меня один. Да и от людей совестно жалобы слышать, что их мальчишек дурному учишь, — сердито говорила мать.
— Дурному я их не учу. Я их от страха отучаю.
Он от души не желал доставлять матери лишних хлопот. Чтобы не приходилось ей выслушивать лишний раз жалоб учителей, Жора старался лучше учиться и не шалить. Да и время-то было такое, что мальчишки серьезнели и мужали быстро.
Тревожное было время. С теплоходов, приходивших из борющейся Республиканской Испании, снимали на носилках раненых детей. Среди них были и испанские пионеры…
Они сходили на берег с подвязанными руками, на костылях, с забинтованными головами. И не верилось, не хотелось верить ребятам из солнечной Одессы, что где-то за морем убивают и калечат людей.
Тепло встречали одесситы раненых испанцев и бойцов интернациональных бригад. Радость встречающих, музыка оркестров, цветы и радушие возвращали улыбки на сумрачные лица испанских детей.
Во время одной из таких встреч Жора подошел к пареньку-испанцу, повязал ему свой алый галстук и приколол к рубашке значок с изображением Ленина. Мальчик приветливо улыбался и что-то живо говорил на своем языке. Жора не понимал. Тогда испанец снял с головы голубую пилотку с алыми кисточками и надел ее Жоре, жестами показывая, что это подарок.
Мальчишки с соседних улиц приходили посмотреть и погладить пилотку. Ведь она была на настоящей войне, и невдомек было детворе, что скоро, уже очень скоро страшная беда ворвется и в наш дом, многих обездолит, сделает кого сиротами, кого калеками.
…1939 год. Радио и газеты сообщали о боях на наших дальневосточных границах, на Халхин-Голе и озере Хасан. В санаториях города появились военные, прибывшие на отдых после лечения в госпиталях. И большая жестокая война на гусеницах немецких танков уже неумолимо подкатывалась к нашим западным границам.
Героическими усилиями бойцы интернациональных бригад, в том числе и наши летчики, пытались задержать движение коричневой чумы… И все-таки она ворвалась в нашу страну, ворвалась в Одессу.
…И вот Жора, здесь в сыром подвале. Болят руки, ноги, ломит все тело. А каково там ей, его маме. Кто ее успокоит, поможет кто? Мучительные раздумья отгоняли сон, и только на рассвете, когда нужно было подниматься на работу, одолевала дрема.
А Мария Алексеевна в который раз помногу часов простаивала в толпе других матерей у тюрьмы, чтобы узнать судьбу своего ребенка, чтобы хоть одним глазом увидеть его. Ведь каждый день, каждый час смерть может оборвать его жизнь.