Добровольский в срок отправлял в академию контрольные и курсовые работы. Они возвращались зачтенными. Помимо чисто академической программы, Жора интересовался новинками в авиации, изменениями в тактике воздушного боя. Все, что считал полезным, старался проверить в воздухе и, если получалось, тут же рассказывал и объяснял товарищам, а при необходимости и показывал. В этот период шло освоение новой техники, отрабатывались приемы дальнего всепогодного перехвата с помощью самых современных стрелковых радиолокационных прицелов. Приобретя опыт, командир звена старался добиться, чтобы все звено летало, как он.
Он всегда был в окружении людей, любил их, и они отвечали ему взаимностью.
Последний год учебы в академии был особенно напряженным. И вот Георгий возвратился в часть с академическим дипломом. Неожиданно его вызвали в политотдел и предложили должность заместителя командира по политчасти без отрыва от летной работы.
Он согласился.
Казалось бы, забрался в кабинет и безвылазно работай, работай… Забудь о том, что есть ручка и педали управления истребителем, о том, как от движения рычагов сектора газа радостно набирает обороты турбина и разгоняет стремительно и легко послушную тебе машину. Ведь теперь ты, прежде всего, должен думать о людях, об их радостях и невзгодах. Но именно люди со всеми их прекрасными качествами и недостатками сидят под прозрачными колпаками фонарей уходящих в небо истребителей: стоя на земле вблизи старта, можно видеть их напряженные, сосредоточенные лица в шлемофонах и кислородных масках; они копошатся во внутренностях самолета, подготавливая его к вылету; сидят за баранкой топливозаправщиков и специальных машин; снаряжают ракеты и подвешивают бомбы; прыгают с парашютами. И, конечно же, основное место приложения их усилий — аэродром. Вот куда, в основном, и переместил свое рабочее место, свой кабинет новый замполит Георгий Добровольский. Летая в строю звеньев, эскадрилий полка, замполит чувствовал, что он не теряет летного мастерства и не порывает тесных уз с живым организмом части.
День замполита настолько насыщен, что, кажется, не передохнуть. При четкой организации своего времени он успевал летать, принимать участие в жизни подразделений, организовывать досуг личного состава, побывать с Людмилой в кино и театре и, конечно же, поиграть со своей любимицей — дочерью Маринкой. Стиль работы нового заместителя командира по политической части основной массе людей пришелся по душе, действительно помогал им работать, решать многие вопросы жизни, быта. Они всегда могли рассчитывать на реальную помощь и заботу замполита. Но были и такие, которым это стиль оказался не по нутру: если раньше отлынивание от общественных поручений, плохие взаимоотношения в семье можно было объяснить большой занятостью на аэродроме, переутомлением и т. д., то теперь отговора не проходила — ведь в аналогичных, а может быть, в еще более жестких условиях работал замполит. Приходилось таким перестраиваться, что заметно отразилось на общем климате жизни части. Вспоминая этот период, Людмила говорила, что Жора очень уставал, но эта работа приносила ему большое удовлетворение. Он весь сиял, светился каким-то внутренним светом, если в течение дня ему удавалось сделать что-то доброе людям, и тогда он об этом с удовольствием рассказывал жене. Но бывали дни неудачные, когда ему не удавалось, например, найти общего языка с человеком. Приходя вечером домой, Жора был задумчивым и грустным. Он подвергал тщательному анализу свои действия, сказанные слова. Почему его не понял человек, чем он его мог обидеть? Что сделал не так?
При всем своем человеколюбии замполит был достаточно строгим. Георгий Добровольский не мог спокойно пройти мимо разгильдяйства, чванства, подлости, лодырничества, люто ненавидел подхалимов и наушников. Сталкиваясь с людьми, не лишенными этих качеств, он говорил с ними открыто, не скрывая неприязни и своего отношения к подобного рода недостаткам.
А в семье, несмотря на многие сложности и трудности в работе, Жора оставался ровным, чутким и внимательным. Его теплые и хорошие письма брату помогали тому правильно входить в жизнь. Тем более, что Саша был пленен юношеской мечтой Жоры стать моряком, и все его помыслы были направлены к «дальним огням маяков».
Людмила говорила как-то своей подруге: «За всю нашу жизнь он ни разу не сорвался, не нагрубил, не оскорбил меня, хотя, конечно, я не всегда была права. Он мягко и беззлобно умел парировать мои нападки. Сводил на нет ссору или беспредметный спор, а потом, когда буря утихала, мы вместе смеялись над глупостью и нелепостью стычки. С ним легко дышалось и хорошо жилось…»