«1 марта — воскресенье.
Прежде всего — трижды «ура!» первому дню весны. Больше всего люблю весну и лето (я, как тот дореволюционный цыган, три зимы отдаю за одно лето!!!).
Ежедневно вспоминаю немецкий язык. Очень многое забыл. Плохо с произношением. Для этого все, что приходит на память, высказываю вслух. Вот где благодать: ори хоть до седьмого пота на любом языке, никто тебе не помешает! Плохо вспоминать по памяти, если бы разрешили книгу, дело пошло бы куда веселей».
К слову сказать, вскоре после выхода из сурдокамеры Георгий очень серьезно взялся за учебники немецкого языка. И как-то решил проделать психологический эксперимент: подошел в электричке к преподавателю иностранного языка из Краснознаменной Военно-воздушной академии и заговорил с ним по-немецки. Разговор получился. А потом Георгий спросил, сможет ли он сдать экзамен по иностранному языку. Преподаватель не сомневался в успехе. Через несколько дней Добровольский действительно сдал кандидатский экзамен на «отлично»…
«4 марта. Сегодня выполняю указание, полученное до посадки в сурдокамеру: ложиться спать во всей датчиковой амуниции. В воздухе уже запахло концом эксперимента, и никаких там иллюзий, обострения слуха и «прочих разных шведов» так и не появилось. Впрочем, в этом не только я, но и все окружающие и помогающие нам в эксперименте люди, пожалуй, не сомневаются.
Труднее пришлось дежурным сменам, которые не жили по «перевернутому» графику (разве там так поживешь!), а жили нормальным трудовым днем и вместе с тем наблюдали и ночью за мной. Спасибо вам, дорогие друзья, за заботу и внимание!
День за днем проходит размеренно и спокойно. Я даже с уверенностью не могу сказать предельную цифру возможного периода нахождения в сурдокамере. Взгляд же у меня на такие вещи чисто солдатский: сколько нужно будет, с кем-то или одному, столько и буду находиться!
6 марта. Сегодня день рождения Вали Терешковой. Напомнил об этом и просил одновременно поздравить от моего имени…»
За весь цикл работы в сурдокамере Добровольский не имел обратной связи, то есть не знал, правильно ли он выполняет программные управления, психологические тесты. Вся его работа уходила в пустоту, без отдачи. И у него ни разу не зашевелился червячок сомнения. Об этом очень точно сказал летчик-космонавт СССР Евгений Хрунов:
«…Для людей, которые готовят космонавтов и формируют экипажи, не безразлично, как поведет себя человек, если окажется один. Здесь становится видно, кто может принимать самостоятельные решения, а кто, увы, нет. Бывает, что человек все сделает совершенно правильно, но ему обязательно нужно подтверждение, что это так. Если такой «обратной связи» нет, то он сбивается и начинает ошибаться. Другой же не нуждается в такой «подсказке». Это, наверное, и есть будущий командир космического корабля».
Последняя запись, сделанная Добровольским в бортжурнале:
«Пишу этот листок уже на свободе. В 8 часов совершенно неожиданно вдруг прогрохотало радио, и меня… поздравили с окончанием опыта. Женщины и на этот раз доказали, что они — пол гораздо сильнее мужского. Совершенно неощутимо для мужчин они смогли решительно пойти на слом моего «перевернутого графика» и доказать, что не только у меня все идет нормально, но и то, что дважды два все же «восемь», и эта цифра для них в марте знаменательная.
По графику я должен был сидеть еще одни сутки, но тогда бы очень много персонала и особенно женщины были бы заняты еще и 8 марта…»
Итак, позади перегрузки на центрифуге, проверки на вестибулярную устойчивость, одиночество. Осталось испробовать состояние невесомости и ударные перегрузки посадки. С невесомостью Георгий много раз встречался во время полетов на истребителе при выполнении фигур высшего пилотажа. Но там она почти не ощутима, потому что сидишь, притянутый привязной системой к креслу самолета. При прыжках с трамплина в воду и во время тренировок на батуте невесомость слишком мгновенна, чтобы ее прочувствовать.
В Центре подготовки космонавтов для ознакомления с невесомостью и отработки некоторых действий в ней приспособлен специальный самолет-лаборатория.
В его пассажирском салоне мягкими поролоновыми матрасами обклеены потолок, стены, пол. В общем, не ушибешься, даже если и захочешь. Это и есть «бассейн невесомости». В таком бассейне Добровольскому купаться еще не приходилось.
И вот серебристый ТУ-104 берет разгон и стремительно бежит по взлетной полосе. Мелькают квадраты бетонки. С одной стороны — самолеты, ангары, специальные аэродромные машины, с другой — елки и березы лесного массива.